Пленница чудовища

Видимо это побудило Элизабет воздержаться от объяснений:

– Не понимаю о чем Вы…

– Прекрасно понимаешь, – прогремел капитан и дернул Элли за локоть. Его взгляд метался по ее лицу в поисках ответа, – это ты была в моей постели той ночью! – от его глаз не утаилось, как по бледной коже растёкся румянец, – дааа, – протянул он, считая, что получил ответ на свой вопрос.

Девушка даже не успела понять, что себе надумал капитан из-за её молчания, когда он схватил хрупкое тело: одной рукой он крепко сжал талию, вжимая свою мощь в её живот, а второй рукой прихватил затылок, зарываясь в светлые волосы.

– Не хочешь рассказывать – покажешь, – он впился в её рот грубым поцелуем.

От неожиданности девушка растерялась и будто по инерции, стала отвечать на поцелуй.

«То-то же, – облегченно подумал он, испытывая, наконец, искомое удовольствие, – она… Это была она…», – мысли расплывались необъяснимым экстазом в его голове, пока он продолжал по-хозяйски исследовать её податливый рот своим языком.

Мощная рука скользнула с талии вниз, и нырнула под платье. Кажется Элли пришла в себя как раз, когда капитан с силой сжал нежную кожу бедра. Она застонала от боли, прямо в его приоткрытый рот, но затуманенное страстью сознание Пирса расценило это как комплимент и он, подхватив девушку, опустился вместе с ней на кровать.

– Ну же, – настаивал он, шаря по тонкому силуэту жадными руками, – покажи мне… – его хриплый голос щекотал её шею, – …что ты сделала?

Его рука втиснулась между её сжатых бёдер, но Элли, отрезвленная его грубостью, изо всех сил сопротивлялась вторжению. Все ее тело было в напряжении. Она сжималась словно от боли.

– Скажи! – рычал он, почему-то не в силах себя контролировать, – мне нужно знать, что было той ночью.

Элизабет уперлась руками в его грудь, в надежде справиться с озверевшим капитаном:

– Ничего, – прошептала она, обессиленная борьбой, – ничего не было…

– Ты врешь, – он схватил её руки и до боли сжал запястья, – я помню… что-то… Я целовал тебя! – хоть в чём-то уверенный выпалил он, продолжая свою напористую прелюдию.

Он рванул легкое платье и впился в розовый сосок, оставляя на светлой коже отметины своих грубых ласк. Свободной рукой он уже вызволил своё «орудие пыток» и насилу раздвинул сжатые колени девушки, устраиваясь между ними. Разорванный в клочья гипюр полетел на пол. Словно зверь, почуявший запах крови, казалось, он просто физически уже не мог остановиться.

– Не надо… так… – прошептала она со слезами в голосе, и он замер от этой мольбы.

С тихим рычанием отстранился:

– Ты ведь не сопротивлялась в тот раз, я помню это. Зачем сейчас строишь из себя невинность? – он смотрел на съёжившуюся от его прикосновений девушку и начинал ненавидеть самого себя, – черт!

Капитан вдруг поднялся с кровати и скрылся за дверью ванной комнаты:

«Что на меня нашло? – Пирс умылся холодной водой и взглянул на себя в зеркало, – даже с самыми опытными шлюхами я никогда себя так не вёл. Зачем вдруг набросился на неё? – он ударил кулаком в шкафчик аккурат рядом с зеркалом, отчего вся переборка гулко завибрировала, – сдалась мне эта девка! Какая к черту разница? Одной больше, одной меньше!» – но в груди засвербело от желания снова ощущать то комфортное удовольствие, которое можно было сравнить лишь с ощущением, когда после долгой командировки возвращаешься домой, где тебя кто-то ждет. Безмятежное наслаждение.

У него никогда так не было. Его никто не ждал на суше. Его семья всегда была на корабле. Поэтому каждый раз он, в нетерпении высидев минимальный отпуск, снова возвращался к своим друзьям. Как и в тот раз…

Привычные тяжёлые мысли о прошлом поглотили его, снова затягивая в уныние, однако помогая остыть.

«Вилкинс ведь предлагал мне отдохнуть, – вспомнил он вдруг своего бывшего сменщика. Старого капитана, который долгие годы был не только начальником, но и наставником Пирса. Именно этот старик, увидев потенциал в некогда молодом кадете, помог амбициозному парню стать капитаном в кратчайшие сроки. Он был ему отцом. Воспитывал, чтобы сделать себе достойного сменщика, – старый дурак! – Пирс злился за то, что его больше нет, – я же говорил, что надо сменяться раньше. Никогда не слушал меня. Заставил учиться, стать офицером, чтобы потом задирать нос и игнорировать мое мнение. И уйти…»

– В кого я превратился, Вил? – он критично осматривал своё отражение в зеркале, разговаривая, будто сам с собой, – «По уставу не положено…», – процитировал он старика и грустно ухмыльнулся.

Вспомнив о необходимости снова вернуться к напуганной им девушке, его снова стал одолевать гнев:

«Боится меня, будто я какой-то монстр. Хотя… – мысленно протянул он, снова взглянув на своё отражение, – должно быть уже год прошёл, с последней стрижки? – с сомнением осмотрел свою голову, – или больше… Надо бы заказать парикмахера, не то старина Вил начнёт являться мне в кошмарах, за неуставной вид», – он снова невольно усмехнулся, вспоминая ворчания старика.