Пленница чужих иллюзий

– Да это тут, недалеко, на Лазаревской! Знаешь, такой розовый дом, трехэтажный… – она вдруг стала очень серьезной, и от ее пацанства не осталось и следа. Напротив, она посмотрела вдруг на мужа таким долгим и очень взрослым взглядом, словно хотела донести до него какую-то важную мысль, которую не могла или не имела право озвучить.

– Я знаю этот дом… – медленно проговорил Денис и перехватил молниеносный взгляд Насти, брошенный в сторону Бориса, как раз в эту секунду опрокидывавшего в себя водку из маленькой рюмки. – Да-да, я понял… Это все родственница, Полина, говоришь?

– Она говорит, что просто влюбилась в этот дом, будет приезжать сюда летом…

– Не на Мальдивы, значит, а в Лазаревское.

– Ну да! – Она по-прежнему не сводила взгляда с мужа, пытаясь передать ему телепатически важную информацию.

Денис кивнул. Он все понял.

– Ладно, мальчики, я побежала! Мы сейчас будем печь печенье… Вот, прибегала за своими рецептами… Да, кстати, Соня с нами!

Громко хлопнула дверь. Борис зачерпнул вилкой тонко нашинкованную, оранжевую от моркови капусту и принялся аппетитно хрустеть.

– Я бы свою никогда не отпустил, на ночь глядя, куда-то там с кем-то там печь печенье… – проворчал Борис.

– Не хочешь пройтись, воздухом подышать?

– Сейчас? Я согреться-то никак не могу…

– Борис, что-то ты окончательно раскис. Давай, поднимайся, надевай куртку, выйдем, пройдемся. Заодно проведаем Настю с Ириной, может, ты еще не понял, но наши женщины, я имею в виду Настю с Ириной, решили биться до конца за свои права, за детей!

Борис нехотя поднялся из-за стола, тяжело вздохнул, надел куртку, обулся и вышел следом за Денисом из дома.

Яркий свет садового фонаря облил серебром голые ветви фруктовых деревьев и часть улицы. Было тихо, тепло, но появившийся на ступенях крыльца Борис ежился от холода.

– Это нервы, – похлопал его по плечу Денис. – Пройдемся… Чувствуешь, какой воздух! И плечи расправь! Чего ты скукожился?! Борис, да возьми ты себя уже в руки!

Они медленно двинулись вдоль улицы. Денис пытался растормошить друга, начал рассказывать ему истории, связанные с его работой, какие-то анекдоты, вспомнил разные случаи из жизни отдыхающих, которые останавливались в их доме, и при этом вел себя естественно, и хохотал тоже от души, поскольку ему-то было хорошо известно, куда и к кому они направляются. Больше того, в предвкушении удивительного вечера, он едва сдерживался, чтобы не проговориться! Ну не мог он ошибиться, ведь этот взгляд Насти он хорошо знал! Только кто ответит на вопрос: телепатия это или любовь?

– Послушай, мы уже так далеко отошли от дома… Вокруг – ни души. Все нормальные люди сидят по домам, сидят на диванах, смотрят свои телевизоры.

– Какой же ты скучный тип, Борис! – воскликнул Денис, останавливаясь напротив дома, слабо освещенного уличным фонарем.

Это был трехэтажный особняк бледно-розового цвета с белоснежными наличниками. Электрический свет освещал лишь первый этаж, где часть окон была занавешена шторами, а большое двустворчатое кухонное окно было распахнуто, и оттуда вырывались пар и аромат ванили и свежей выпечки. Как экран огромного телевизора, окно показывало цветную картинку с движущимися в нем фигурками.

Денис, увидев Настю, чуть было не окликнул ее.

– Давай войдем, я покажу тебе, где проводит последние вечера моя жена, – сказал Денис, открыл калитку и, войдя во двор дома, поднялся на возвышение – круглую, выложенную камнями по периметру клумбу, сейчас присыпанную снегом и заледеневшую. – Забирайся, чтобы было лучше видно!

Борис поднялся и с видом мученика уставился в окно. Да, действительно, в кухне были женщины, две или три, они все перемещались по помещению, в цветных фартучках, блузках, чувствовалось, что в кухне жарко, из распахнутого окна доносились их веселые голоса и аромат горячего печенья. Потом в кухню забежали дети, послышались их веселые голоса, затем появилась девочка Соня, дочка Дениса, которая увела малышей из кухни, и их силуэты появились за полупрозрачными занавесками соседнего окна, видимо, комнаты.

– Что это за дом? – исключительно из-за вежливости спросил Борис, притоптывая от холода одной ногой.

– Этот дом теперь принадлежит Ирине, как я понял… Или часть дома, – он бросил на Бориса быстрый взгляд, чтобы проследить, куда он смотрит. – Видишь Ирину?

– Да я что, помню ее, что ли?

В эту минуту к окну подошла девушка и со словами «Что-то холодно стало» хотела было уже захлопнуть его, как вдруг Борис весь напрягся и схватил Дениса за рукав куртки. Сильно сжал его, больно при этом ущипнув.

Окно захлопнулось.

– Эта девушка… в косынке… Старик, по-моему, у меня крыша едет… Я понимаю, что там твоя Настя, Ирина… У тебя такого не бывает, что ты очень хочешь кого-то увидеть и в каждом образе видишь того, кого хочешь… у меня это с детства… Вот когда маму свою ждал в детском саду, то в каждой женщине, которая входила во двор, я видел именно ее. Даже когда заходил мужчина, и то мое воображение дорисовывало мамины черты… Вот и сейчас я увидел Надю. Конечно, далековато, и волосы спрятаны под косынкой…