Пленница для сына вожака

Пёс расстегнул многострадальный пиджак, поднял мою ножку, придерживая под коленом. Провёл снизу бедра, по попке, снова с удовольствием пощупал влагу, обильно прихлынувшую между ног.

Лифт неожиданно дёрнулся и опять куда-то поехал. Дрон поднял голову, свёл брови, будто не ожидал. Отпускать меня, впрочем, не стал.

Через пару секунд движение снова прекратилось, двери отворились. На пороге стоял Дейк с той самой кошкой, которую выбрал себе на инициации Удана, и ещё одним из парней – чьих-то богатых сыночков.

На девушке трепетал коротенький полупрозрачный сарафанчик, под которым не просматривалось нижнего белья.

Я с какой-то дурацкой гордостью подумала, что одета, может, и не более прилично, зато, по крайней мере, более ярко и стильно.

Братья померились взглядами, старший со свитой вошёл к нам, средний отпустил мою ногу.

Дейк принюхался, понаблюдал, как Дрон мнёт мою грудь, и взялся за свою кошку.

– Тебя отец звал, – бросил словно между прочим. Я ощутила, как напряглась рука Дрона, заглянула в полыхнувшие глаза.

– Он пришёл в себя?

– Нет. В беспамятстве.

– Зайду, – Дрон снова нажал кнопку этажа, на этот раз осознанно.

Дейк вернулся к своей игрушке, рванул тонкий сарафанчик, раздирая сверху до низу. Его сопровождающий, дружок или кто он там, бросив на меня возбуждённый взгляд, тоже запустил руки в щедро предоставленную кошку. Та поморщилась, но промолчала, даже когда обрывки ткани свалились на пол.

Дейк усиленно работал над её грудью, делая вид, что мы ему не интересны. Дружок, бросая на нас косые взгляды, сжимал тугие ягодицы.

Лифт снова остановился, я поспешила застегнуть пуговицы, так как Дрон двинулся к выходу.

– Считаешь, она счастлива? – бросила я, когда лифт с троицей уехал дальше.

– Я в дела Дейка не вмешиваюсь, – пожал плечами Адран.

– Ты мне доказывал, что кошкам либо безразлично, либо они о другой участи и не мечтают! А тут...

– Знаешь что, кошка! – рыкнул пёс. – Убегать надо было лучше!

Сам того не ведая, он попал в больное место. Как, пёс дери, как я оказалась на этой улице посреди облавы?!

Мы вышли где-то на одном из средних уровней. Я здесь ещё не бывала. Протопали, наверное, с половину этажа – ноги уже ощутимо реагировали на высокие шпильки, но я старалась поспевать за псом, идущим привычным размашистым шагом и явно не предрасположенным к продолжению беседы. И войдя через высокую прозрачную дверь, охраняемую двумя псами в форме Вожака, оказались в больничном отделении.

Здесь было пусто, лишь один мужчина в красном комбинезоне поспешил навстречу, почтительно поклонившись Дрону, и повёл нас в ближайшую палату.

Палата выглядела роскошно, как, впрочем, и всё во дворце. В широкое окно виднелся Псарин, но мы находились существенно ниже Дроновых апартаментов. За окнами пролетали редкие машины, и вдалеке даже можно было угадать здание, из которого мы только что прибыли.

Старик лежал на кровати, прикрытый тонким покрывалом. У изголовья перемигивались и перепискивались несколько приборов, из носа тянулись трубочки, как и из вен на руках. Поршень шумно качал воздух.

Дрон приблизился, разглядывая отца, и я даже ощутила своего рода... ну не то, чтобы трепет или сожаление, и даже не сочувствие. Потому что нечего таскать кошек! Но это была другая сторона жизни псов, с которой я очень мало соприкасалась, и тем не менее именно через неё ощущала некоторое единение, своеобразную близость с Адраном.

Дрон постоял у кровати, вглядываясь в неподвижные черты. Обернулся к сопровождавшему мужчине:

– Он приходил в себя?

– Нет, – тот с готовностью направился к одной из дальних тумб, стоящих у стены чуть подальше от кровати. Подвинул небольшой квадратный проигрыватель и нажал сенсор: – Но послушайте. Господин иногда начинает бормотать, бывает, совсем невнятно, а бывает, кое-что можно разобрать. Мы записали. Только о чём речь, так и не поняли.

Я навострила ушки, усиленно делая вид, будто меня здесь ничего не касается и вообще пришла исключительно для красоты.

Раздалось шипение, пёс прибавил громкости, так что за шумами можно стало разобрать редкие слова:

«Дрон... Дрон... она... ошибся... не... собака... нельзя... полный... не... мне... дайте...»

Несколько секунд подобных однотипных слов, перемежаемых тяжёлым дыханием, которые сложно было связать вразумительной канвой, и запись остановилась. Адран задумчиво приблизился, включил ещё раз, прислушиваясь. Потом ещё.

Странно, но ни Дейка, ни Удана старик ни разу не упомянул. Кошку, к счастью, тоже.

– Это всё? – обернулся пёс к медбрату или доктору, кто его разберёт.

– Всё, господин.

– Если будет ещё что-то говорить – записать. И сразу ко мне.

Дрон бросил последний взгляд на отца и направился к двери, махнув головой, чтобы я следовала за ним.

Куча вопросов вертелись на языке, но по дороге я не рискнула их задавать. А в собственных покоях пёс первым делом закрылся в душевой, словно едва дотерпел. Фыркнув ему вслед, я поскорее скинула шпильки, а подумав, ещё и чулочки – резинки надавили. Пиджак тоже казался жёстким и грубым, хотелось, наконец, надеть что-нибудь домашнее и отдохнуть.