Пленница Карателя. Время вспять

Две уменьшенные копии Анжелики. Она была бы счастлива. Часто повторяла, что хочет девчонок. «А пацана-наследника сам себе рожай», — издевалась игриво и хохотала, всматриваясь в мое недовольное лицо.

Теперь ее больше нет. Анжелика осталась лишь в этих малышках.

Сжимаю теплые свертки, чмокаю крохотные, совсем игрушечные лобики. И прикрываю глаза, чувствуя опустошение и одновременно теплую привязанность к своим детям, в которых навсегда останется частичка Ее.

Девочки оказываются так рядом друг к другу, что умудряются протянуть ладошки и взяться за руки. Легко, одними пальчиками прикоснуться. Стоит им сделать это, как происходит нечто странное.

Я чувствую мощный всплеск силы. Потом нас троих окутывает яркое свечение, погружая в вакуум. Секунда — и мы оказываемся заключены в прозрачную сферу.

Обстановка вокруг внезапно начинает меняться. Будто кто-то отматывает фильм назад. Так стремительно, что в глазах рябит.

Внезапная вспышка взрывает наш вакуум. Жмурюсь от яркого света. На секунду, не более. Но и этого хватает, чтобы пропустить главное.

Какого..?

Недоуменно осматриваю свои руки, в которых больше нет детей. И слышу истошный вопль Анжелики. Кажется, она зовет меня по имени. И заодно ругает. Очень грубо.

Улыбаюсь и подлетаю к своей женщине. Приседаю рядом.

— Жива, — выдыхаю с облегчением.

Чудо-малышки, объединившись, смогли отмотать время назад и перебросить меня в прошлое. В момент родов.

Толчками вгоняю в Анжелику силу, дожидаюсь, пока девочки появятся на свет и их отдадут акушерке. Но на этот раз ни на шаг не отхожу от Энджел. Бью ее энергией, наполняю до предела.

Детский писк. Второй.

Пора.

Легким разрядом молнии стреляю в медика, что собирается ввести Анжелике наркоз. И доктор отскакивает, вскрикивая от боли и страха.

— Карим, с ума сошел? — отчитывает меня Аня.

Жестом призываю ее войти в мои воспоминания и прочитать все, что случилось в параллельной реальности, которую мы обязаны исправить.

— Боже, — выдыхает Журналистка.

Очнувшись и оправившись от шока, слабо кивает мне. И тут же принимается за дело. Гипнотизирует врачей, внушает им не мешать нам, а спасать Анжелику. В тех условиях, которые мы для них создадим.

Следуем в операционную все вместе.

Держу Энджел за руку, вливаю энергию. Мощными потоками. Один за другим. Отдаю все, что у меня есть. И с удовлетворением чувствую, что она принимает силу.

Тем временем врачи проводят необходимые манипуляции. На живую. Со слабым обезболивающим.

— Больно, Карим, — мечется Анжелика, словно в бреду, и хнычет жалобно. — Мне так больно, — рыдает и впивается в мою ладонь ногтями.

Мне тоже больно. Наблюдать, как она мучается, бьется в агонии. Но я сделаю все, лишь бы в этой реальности Энджел выжила. Ангел смерти должна победить смерть! И я ей в этом помогу.

— Знаю, маленькая, но надо потерпеть, — уговариваю ее, но каждый ее новый крик скальпелем режет по сердцу.

— Чертов садист, ненавижу, — в отчаянии вопит она, содрогаясь от очередного приступа боли.

— А я люблю, — вытираю свободной ладонью бисеринки пота с ее лба. — Я люблю тебя, Анжелика, — говорю уверенно, но мои слова тонут в женских стонах.

Глава 21

Анжелика

Пытаюсь пошевелиться, но при малейшем движении тело пронизывает ноющей болью. Особенно живот.

Жалобно постанываю, как побитый котенок, и тут же чувствую тяжелую руку на своей голове. Вторая ложится на низ живота и окутывает его исцеляющим жаром.

— Карим, — выдыхаю имя любимого, не сомневаясь даже, что именно он рядом со мной сейчас. Следит, контролирует, напитывает силой.

С трудом разлепляю глаза, морщась от света.

— Привет, — шепчу сорванным голосом. — Выглядишь отвратительно, — отмечаю честно.

Действительно, Карим словно постарел за эту ночь. Лицо осунулось, на лбу залегли глубокие морщины, под глазами — мешки, будто он ни минуты не спал.

Все время со мной рядом просидел?

— Это ты себя еще не видела, — грубая шутка заставляет меня улыбнуться.

Протягиваю руку к лицу мужа, провожу пальчиками по колючей, небритой щеке. Карим наклоняется и целует меня, аккуратно и даже… нежно?

Да что с ним! Обращается со мной так, словно одно его неловкое движение способно сломать меня.

— Я люблю тебя, — выдыхает вдруг мне в губы.

Слова, которых я ждала все последние месяцы «супружеской» жизни, сейчас обухом бьют по голове. Ледяной Каратель не мог растаять просто так.

Отстраняюсь от Карима, хмуро всматриваюсь в его расслабленное лицо, пытаюсь считать эмоции. И понять, что стряслось, пока я была без сознания.

Каратель усмехается, проводит ладонью по моим волосам, а после — целует в лоб.

— Какого черта, Карим? — в панике подскакиваю на постели, но вскрикиваю от резких болей.

— Тише, ты чего, — успокаивающе обнимает меня муж, но его ласки я пугаюсь еще больше.

— Говори немедленно, что стряслось? — фырчу на него. — С чего это ты такой… добрый? — долго подбираю нужное слово.

Карим медлит. Меняется в лице, погружаясь в собственные мысли. Его реакция убивает меня, цепкими лапами сжимает сердце.