Пленница песчаного альфы (СИ)

— Можешь, — легко согласился он, улыбаясь. — Ты всё можешь, — повторил, шагнув вместе со мной в сторону. — Но это не значит, что получишь, — прижал меня спиной к стеклу.

А я только рот открыла, чтоб отпустить очередную ядовитую колкость на его слова. Но так и не сказала ничего. Не сумела. Ни единого звука не сорвалось с моих губ. Ведь их банально пленили. Смяли жадным требовательным поцелуем, не терпящим возражений. Не оставляющим ни шанса. Поражение. С моей стороны. Полное безоговорочное фиаско. Наряду с выпитым им моим тихим стоном. Ведь совсем молчать не получалось. Не тогда, когда его ладони ласкают, объятия — опаляют, дурманят, подчиняют, сводят с ума так умело, что я уже и не я — марионетка в умелых руках коварного соблазнителя. Поддаюсь ему. Выгибаюсь навстречу. Каждому новому прикосновению. Уже сама обнимаю его, целую в ответ столь же яростно и страстно. Сама обхватываю его торс обеими ногами. И жажду… Всего. Что он может дать. Только он один. Один единственный. Мой.

— Скажи, что моя. Только моя, — как издалека доносится его тихий шёпот, похожий на шум ветра посреди необъятной пустыни.

— Твоя…

Здесь и сейчас, я на что угодно согласна. Всё равно же давно не принадлежу себе. Лишь ему. Даже если погибну. Не откажусь. Обманусь. Им. Всем. Его чувствами, что ощущаются на ином, каком-то интуитивно понятном лишь мне одной уровне. Его жалящими поцелуями-укусами, один из которых мог бы стать меткой принадлежности. Но не станет. Как и множество всех тех, что он мне уже дарил. Жаркие признания, что перемежаются с чувственными поцелуями, окончательно сводят с ума, толкают в пропасть. Я падаю. Растворяюсь в её темноте. Вместе с накрывающим разум наслаждением, что захлёстывает с головой, подобно ударной волне, вышвыривает в другую реальность… Едва ли я прихожу в себя достаточно быстро. Хотя, не уверена, что в самом деле мой разум действительно становится адекватным.

— Но это не значит, что получу, так да? — выдохнула тяжело, вспомнив его недавние слова.

— Смотря что, — подтвердил мужчина, также тяжело дыша, как и я. — Свободу точно не получишь, — отстранился, глядя на меня серьёзно и равнодушно.

От его недавних эмоций не осталось и следа.

А я вдруг вспомнила…

Ахсану.

— И до каких пор? Пока окончательно не надоем?

— О, Лунная! — выдохнул Амин, отстраняясь и поправляя на себе одежду. — Ты уж определись, то ли ты хочешь со мной навсегда остаться, то ли сбежать от меня поскорее, — отвернулся. — Сама не знаешь, чего хочешь, а я виноват? — бросил уже через плечо.

Мои глаза округлились сами собой.

— Это я-то должна определиться? — откровенно прифигела. — И как же я определюсь, если ты, — ткнула в него пальцем, — не позволяешь? Кто же ещё виноват, если не ты?!

— И чем я тебе не позволяю определиться? — выгнул он брови, присев на край стола, и сложил руки на груди, глядя на меня с сосредоточенной задумчивостью.

— Сам сказал, свободы не получу. Или уже передумал? — протянула, снова начиная злиться, спешно застёгивая на себе одежду подрагивающими пальцами.

На собственных манипуляциях и сосредоточилась.

Лишь бы на него не смотреть.

Нет, это же надо!

Сумасшествие какое-то!

И я сама — его эпицентр.

— Сказал. И? Что тебе не нравится? Разве ты сама не этого же хотела изначально, отказывая мне?

Чего?!

Сказала бы я, чего хотела, и почему так вышло, но…

— А вам не кажется это совершенно нелогичным? Отказывать, потому что очень хочется?! — уставилась на него в полнейшем недоумении.

— Вот и я о том же думаю. Впрочем, после твоей матери, я уже ничему не удивляюсь, — махнул рукой в тоскливой обречённости.

— Ты мою мать вообще не трогай! — вспылила, на эмоциях дёрнув застёжку куда сильней, чем следовало, отчего она отвалилась, жалобно звякнув об пол, но я о ней быстро позабыла. — Понятно тебе?! — сорвалась, уставившись на него со всей яростью, что моментально наполнила рассудок.

— Всего лишь сравнил, хаяти, — пожал он плечами.

И это его безразличие, когда конкретно во мне всё наоборот — кипит и бурлит, бесило лишь сильнее. Вот и не сдержалась. Снова. Выместила на том, что первое под руку попалось.

— Несравнимое!

Листы каких-то документов на его столе, полетели в сторону.

— Абсолютно несравнимое, аль-Хайят! Потому что ты — не мой отец! Потому что ты — понятия не имеешь ничего о них! Как и о том, чтобы любить! — ещё одна стопка бумаг полетела со стола. — Но, раз уж ты такой у нас умный и всё знаешь лучше меня, а я свободы не получу, потому что, по-твоему, и сама её не хочу… — замолчала, потому что кислород в лёгких закончился.

Резко втянула побольше воздуха.

— То есть, свобода нужна? — психанул уже и он. — Ладно. Как скажешь, — в очередной раз согласился со мной, отталкиваясь от стола и шагая в сторону двери. — Свобода так свобода, хаяти, — остановился, обернулся, осмотрел меня с ног до головы и уточнил: — Я, получается, тоже свободен, да? Пойду, в таком случае, развлекусь со своими наложницами. А то заскучали, наверное, без меня. Ну, ты ж не против больше, да, чтоб я к ним прикасался?

И действительно ушёл.

А я…

Я осталась.