Пленница Повелителя Василисков (СИ )

- Только лишь высочайшим приказом Повелителя о передаче их во владения другим василиском, - соизволил Амтомас ответить на мой вопрос об освобождении друзей. - Либо…

- Либо? - механически взялась я за руку брюнета, обернувшись к нему.

- Либо если кто-то из Девяти или их окружения пожелает выкупить невольников, - сказал василиск, многозначительно заглянув в мои глаза.

- Зачем я тебе? - спросила, придвинувшись к нему почти вплотную, чтобы нас не слышали чужие уши.

Ведь именно на это Амтомас и намекал: желание помочь моим близким у него возникнет только если, я постараюсь заслужить его меркантильное милосердие.

- Мне так хочется, - сверкнул он тьмой в самоуверенном взоре. – А я всегда получаю то, что возжелал.

- Но лишь после Повелителя, не так ли? – вырвала я у него свою руку, показывая, что не стану торговать собой даже ради столь благородной цели.

Уж лучше упасть в ноги Адиллатиссу и молить о вольной для ребят, чем поверить на слово его опасному приятелю!

- Не забывай, с-с-с кем говоришш-шь, человечка, - зашипел ядовитой змеёй Амтомас, задетый за живое моими словами.

- Я прекрасно это помню, - выдержала я и эту атаку глазами, не окаменев от гнева василиска.

Думаю, он сумел прочесть в моем ненавидящем взоре всё, чем я его считаю!

Глава 14.

Тем временем гости выходят из-за стола и быстрой походкой направляются к большому залу, где их ждет торжественная часть мероприятия.

Огромный деревянный стол, всё еще украшенный блюдами с морепродуктами и смешанными букетами цветов, убирают безмолвные служанки в одинаковых серых тогах.

Я еще раз отмечаю, насколько обстановка зала соответствует искаженному стилю Средиземноморья или древнего мира других островных государств. С картинами, с разнообразными сценами из жизни жителей и необычными предметами, изготовленными из керамики и золота.

Гости, обмениваясь легкими поклонами вежливости, направляются к своеобразному тронному возвышению, где кресло властелина ожидает Адиллатисса.

Недавние участники обеда выглядят роскошно, в дорогой парче и бархате, в юбках и рубахах, украшенных экзотическим орнаментом.

Все взгляды сосредоточены на вершине пьедестала, куда шествует их величественный Повелитель. Он последним входит в зал, обитый гобеленами, превозносящими своими узорами победы властелина Василисков.

И, наконец, среди подобострастно склонившихся поданных идет Адиллатисс. Ступая по мягким коврам твердой походкой хозяина, он чинно направляется к средоточию власти.

Теперь перед Повелителем одна за другой склоняются прекрасные девушки, протягивая ему сказочные подарки.

Одна из них предложила ему чашу с неиссякаемый магической жидкостью, что отражала истинную натуру человека, заглянувшего в нее.

Другая преподнесла неувядающие цветы, которые однако мгновенно зачахнут, если солгать при них.

Третья - пёструю парчу, которая меняла цвет в зависимости от эмоций обладателя.

Были и просто богатые дары, без каких-либо волшебных свойств.

Однако Повелитель не выделял вниманием ни одно из подношений. Он скучающе взирал на фантастические подарки, нисколько не впечатляясь от их магических свойств.

А ведь все эти чудесные чаши и цветы могли стать незаменимым инструментом для определения достойности его подданных. Для оценки намерений людей, с которыми Адиллатисс общается.

Но Повелителю, наверное, виднее, нужны ли ему все эти чудеса.

И вот я сама стою перед могущественным Повелителем Василисков. Смущенно переводя взгляд с его непроницаемого лица на подарок, который держу в дрожащих от волнения руках.

Такое чувство, что моё сердце с трудом проталкивает кровь, застывшую от холода в его глазах. Глазах, некогда светящихся теплотой янтарной страсти.

Он мне нравится. Нет, не так. Он безумно нравится мне! Меня потряхивает от неудержимого желания прикоснуться к его могучим плечам, расслабленно прислонившимся к высокой спинке трона.

Я пришибленно скольжу взглядом по мускулам, перекатывающимся под загорелой кожей, когда Адиллатисс жестом позволяет мне произнести свою верноподданническую речь.

Но я не приучена льстить, хлопая честными глазами лицемерки. А если начну говорить об истинных своих чувствах, то они прозвучат невероятнее любой лжи.

И я молчу, зажато сжимая корзину с флакончиками пальцами, трясущимися от противоречивых чувств…

- Скинтин, узнай у ее василиска, чем он хотел порадовать меня, - насмешливо звучит желанный голос. – Девчушка, по-видимому, лишилась дара речи от оказанной ей чести.

В нашу единственную ночь Адиллатисс был со мной иным. И дело не в страсти или нежности. Там, в его покоях между нами происходило нечто большее! Мне казалось, что он делится со мной. Мы говорили. Мне чудилось, что помимо примитивных страстей, нас настигло величайшее таинство: зарождение духовной связи! И если всё то было пустой игрой от скуки, то я решительно не понимаю Адиллатисса. Не понимаю, зачем оно было нужно??