Пленница Повелителя Василисков (СИ )

Когда все было готово, и василиски Ахрибедела, перебив передовой гарнизон Эльфов, открыли центральные ворота изнутри, Адиллатисс дал сигнал к началу основного наступления.

Он вел атаку лично, правитель с гордым и мужественным сердцем. Его воины, воодушевленные храбростью и самоотверженностью повелителя, боролись с противником огнем стрел и упоением освободителей. Адиллатисс направлял свою армию, не только сокрушая Светлые полчища захватчиков, но и оберегая уязвимые места войска, защищая свои отряды. И уже вскоре его войска продвинулись далеко вперед, за стенами Заррева. Их мечи без устали рубили противника, а тунлиссы во главе с Адиллатиссом, приняв истинный облик Василисков, не зная покоя, крушили Эльфов могучими хвостами, пока не отвоевали древний город предков.

В конечном итоге, Повелитель Василисков и его воины выиграли ту кровавую битву и вернули родную крепость. Адиллатисс же стал отныне не только великим владыкой, но и героем своей страны. Повсеместно почитаемым примером для своих подданных.

Глава 21. Адиллатисс.

Эльфов изгнали из Заррева, откинули далеко за пределы империи Василисков. А закон и порядок были возвращены на древнюю землю.

Жители крепости встретили Адиллатисса и его войска восторженными криками радости и благодарности. Они бросались обнимать своих спасителей, просили их принять дары и желали им благополучия. Доблестные воины, покрытые пылью и усталостью боев, прослыли бессмертными героями на землях Василисков. Они с достоинством несли свои щиты и мечи, как символы великой победы.

Еще несколько дней Адиллатисс с гордой полуулыбкой на мужественном лице обходил крепость, осматривая ее и отдавая приказы по восстановлению разрушенных участков. Принимал представителей различных сословий Заррева, подарки, поздравления и расслаблялся в компании своих доблестных генералов.

Наступил долгожданный покой, прерываемый лишь праздным довольством торжеств. И пусть Адиллатисс был удовлетворен своими достижениями, но никак не заслуженным отдохновением. Изобилие торжественных пиршеств, состязания воинской храбрости, беспутство ночных оргий – ничего не приносило настоящей радости. Чего-то не хватало.

- Через два заката возвращаемся во Дворец, - сказал Адиллатисс Аккэтелту, усадившему к себе на колени роскошную девицу. Танцовщицы извивались перед ними в страстном ритме, призывно покачивая бедрами, Ахрибедел во всю наслаждался обществом сразу двух красавиц, а Адиллатисс… Адиллатиссу тут было скучно.

- Так скоро?! – оторвался Ахрибедел от своего жаркого развлечения.

- Мне здесь наскучило, - ответил Адиллатисс, равнодушно глядя на белокурую деву, томно опускающуюся перед ним на колени. Его больше не прельщали порочные изгибы красивых форм, не удовлетворяли умелые ласки сочных губ, не интересовали шутки и беседы ликующих друзей.

- Скажи, как есть, что тоскуешь по Амтомасу! – хохотнул Ахрибедел, которому позволялась ирония даже в отношении повелителя.

- О да! – рассмеялся Адиллатисс. – Аж аппетит потерял, - безразлично глянул он на старательную девочку, устроившуюся меж его ног.

«С этим надо что-то делать», - подумал при этом владыка Василисков.

Ведь правда заключалась в том, что его и самом деле неимоверно тянуло во Дворец. Но, конечно, не к приятелю или государственным делам, от которых Адиллатисс был рад хоть немного отдохнуть. Ему не терпелось вернуться в столицу лишь по одной, самой необъяснимой причине. Там, в гареме, повелителя ждала хрупкая девочка с сердцем львицы. Упрямая, смешная, дерзкая чужачка, сумевшая за день пролезть под кожу, впитаться в саму кровь. Еще ни одна красотка не вызывала в нем такой ураган страстных желаний, который бушевал в разуме василиска, стоило только представить эти гордые глаза, точеные ножки, губы… С губами пришлой была настоящая беда! Они взывали не к похоти привычных наслаждений, а возбуждали нечто более глубокое, недопустимое для высокого тунлисса. Её губы… их хотелось смять в глубоком поцелуе!

А самым раздражающим было то, что теперь повелитель Василисков не мог достигнуть вершины блаженства, пока не представит пришлую девчонку!

Отныне это Ее тело он ласкал по ночам, кто бы из местных искусительниц ни возлежал вместе с ним на императорском ложе. Это Ее губы ублажали Адиллатисса, какая бы девушка в действительности ни склонилась перед ним. Всякий раз Василиску приходилось прикрыть глаза, чтобы видеть лишь Её… Её одну...

***

А освобожденные жители, между тем, принялись восстанавливать разрушенные дома, сожженные лавки и поникшие души. Они занялись починкой старых зданий и строительством новых, чтобы всем вновь было где жить. Работа шла слаженная, и результаты устранения повреждений говорили о том, что вскоре тут удастся построить что-то еще более прекрасное, чем было до того.