Пленница сновидений

На мгновение Чарльзу показалось, что в этом стоне больше страха, чем страсти. Но времени разбираться уже не было. На сей раз он слишком далеко зашел, чтобы и дальше соблюдать китайские церемонии.

Чарльз поднял Зою на руки, понес к пухлому короткому дивану у окна и посадил к себе на колени. Он вспомнил, что женщины, не слишком искушенные в сексе, боятся, когда мужчина ложится на них. Такие женщины чувствуют себя более уверенно сверху. Это создает у них иллюзию, что именно они владеют ситуацией.

Зоя смотрела на него немигающим, странно отчужденным взглядом.

— О Господи, ангел, сжалься надо мной! — взмолился он. — Я живу как последний монах!

— Знаю, — нежно сказала Зоя. — Мне очень жаль.

С этими словами она наклонилась и по-сестрински поцеловала его в лоб. По крайней мере, так показалось несчастному Чарльзу.

Он больше не мог сдерживаться. При виде ее обнаженной фарфоровой кожи, удивительно контрастировавшей с угольно-черными курчавыми волосами на лобке, в жилах его закипела кровь. Чарльз испугался, что если дело не пойдет быстрее, он опозорится и достигнет оргазма еще до того, как овладеет ею.

Их глаза встретились. Чарльз взял ее руку и положит на молнию своих джинсов, давно уже ставших тесными ему.

Пальцы Зои ощутили всю силу владевшего им желания. И тут до нее дошло, что именно она собирается сделать. Голова закружилась, сердце забилось с перебоями. Перед глазами предстало лицо Франсуа. Она видела его красивые длинные губы и темные глаза, полные боли и глубокого осуждения.

Зоя вздрогнула, отпрянула и сжалась как зверек, загнанный в угол. Нет, она не может… не станет… Нет, нет, нет!

Внезапно щенок поднял голову и заливисто затявкал, услышав шаги на лестнице и решительный стук в дверь.

— Чарльз! — раздался негромкий, но властный голос матери. — Чарльз, ты здесь? Тебя к телефону. Я устала звать.

— Черт бы все побрал! — выругался Чарльз. Он огорченно улыбнулся Зое, снял ее со своих коленей и быстро проверил, не расстегнута ли у него молния. — Ангел, я оставлю тебя на минутку. Когда зовет мама, нужно слушаться! — Он подмигнул Зое. — Не убегай!

Зоя смотрела на него, пораженная до глубины души. Оказывается, он и представления не имел о том, что творится у нее внутри. У него и мысли не возникло, что его могли отвергнуть. Когда Чарльз выскользнул за дверь, Зоя не знала, радоваться или печалиться тому, что дело не дошло до окончательного разрыва. Она была близка к панике и чувствовала себя птицей в клетке.

Молодая женщина попыталась успокоиться и понять причину своего отвращения. Наверное, все произошло слишком быстро. Она еще не готова. Может быть, будет готова, когда они поженятся. Секс после свадьбы — вещь законная, естественная и достойная. Да, конечно, тогда все будет по-другому.

Пытаясь убедить себя в этом, Зоя оделась, взяла щенка и понесла его в сад, чтобы показать матери Чарльза. Она знала, что в компании этой грозной леди будет ограждена от дальнейших любовных посягательств.

Вечером в столовой «Персиваля» был накрыт обед на двенадцать персон. Здесь еще соблюдался старинный этикет английской аристократии. Джентльмены были в вечерних костюмах, женщины — в элегантных декольтированных платьях из шелка или шерстяного крепа. Мать Чарльза даже снизошла до того, чтобы снять свою бежевую кофту: в огромном камине жарко пылали дрова.

Стол был отполирован до зеркального блеска; столовые приборы эпохи короля Георга украшала монограмма.

Мать Чарльза настояла, чтобы Зоя и Чарльз заняли места хозяина и хозяйки на разных торцах стола. Она не скрывала, что хочет подготовить их к роли владельцев «Персиваля».

Зоя, тоненькая и элегантная, в черно-красном платье и серебряных украшениях, застенчиво улыбнулась жениху, отделенная от него несколькими футами красного дерева. Он поднял бокал и вернул ей улыбку, вспоминая события утра и предвкушая их скорое успешное завершение. Внезапно ему пришло в голову, что не следует налегать на кларет, поскольку к десерту должны были подать мускат, а потом портвейн. Было бы обидно оказаться в стельку пьяным, когда дойдет до дела.

Зоя неохотно ковыряла переваренную, безвкусную рыбу. Мать Чарльза гурманства не одобряла. Специально нанятая кухарка получила указание готовить «просто и без затей», то есть без всяких трав и чеснока. Края тюрбо завернулись; на гарнир не было даже кусочка лимона. Главным блюдом считалось традиционное английское жаркое — дикая утка с яблоками и жареной картошкой, которую заменяли чипсы из пакета.

Зоя сделала глоток вина и внезапно с тоской вспомнила об изысканной кухне Франсуа. При одном его имени у нее закружилась голова. Не думать о нем. Не сметь!

Она попыталась поймать взгляд Чарльза. Тот наклонился к соседке слева и жизнерадостно поглядывал то на ее костлявое лицо, то на низкое декольте.

Не сводя с него расширившихся глаз, она принялась твердить себе, что Чарльз — достойный, хороший человек. Затем аккуратно положила салфетку рядом с прибором, встала и обошла стол. Прикоснувшись губами к щеке Чарльза, она извинилась и ушла на кухню, где на куче старого тряпья дремал щенок.