Пленница Вепря

— Молодец, — хвалю я и, повернувшись к охраннику, прошу: — Принеси мне такую же, Славка.

«Главное, ни о чем не думать», — снова, будто мантру, повторяю я, с усилием нажимая на толстое древко и рассеянно смотрю, как в большой и широкий совок набивается грязная серая масса. Счищаю снег с узорчатой тротуарной плитки и горой складываю его на газон. «Простая работа, примитивные желания, — сжимаю челюсти. — Парковку почистить, посмотреть на синее ясное небо. Подставить солнышку небритую морду…»

Минут через пять, когда вся площадка перед домом сияет чистотой, и на ней нет даже следа от Харлея и крови, с двух сторон улицы как по команде появляются машины. Я, будто старый дед, облокотившись на лопату, морщусь на солнце и смотрю, как н к дому на Мерсе подруливает Павка, резко заворачивает на парковку, давая другому авто возможность проехать. Но старенькая «Тойота» словно застревает на месте, и незнакомый мордоворот с глубоко посаженными глазами интересуется в хамской манере:

— Слышь, мужики, тут на Харлее никто не проезжал?

— На Херлее? — глупо осведомляюсь я. — Нее, мы не видали!

Машина резко дергается с места.

— Номерочки пробей, — прошу я Пашку, вышедшего из Мерса и подающего руку жене. — Странные типы.

— Ты так все тачки на своей улице проверяешь? — фыркает он, но, натолкнувшись на мой каменный взгляд, смолкает.

— Попрошу Приора, — криво усмехаюсь. — А вы зачем приперлись? — строго спрашиваю Алису.

— Я к маме и бабушке, — улыбаясь, отмахивается она и несется в дом.

Русая грива в мелких кудряшках, длинные ноги в высоких сапогах и крепкая задница, чуть выпирающая из-под норковой шубки, делают Алиску похожей на породистую норовистую лошадку. Пашка, стервец хренов, оказывается давно на нее глаз положил.

— Что-то случилось? — спрашиваю у него и по счастливому и чуть шальному взгляду все понимаю. — Какой срок?

— Пять недель, — самодовольно хвалится Павка. — Только что от врача…

— Поздравляю, — обнимаю я нового родственника. — Самая лучшая новость за последнее время!

— Майю не упусти, придурок, — глухо рычит Щетинин, радостно стуча ладонью мне по хребту. — Она сегодня улетает в Штаты. Может, сможешь уговорить остаться…

— Не-а, — отмахиваюсь. — Майка гордая, — морщусь, заметив оторопелую Пашкину физиономию, и продолжаю: — Да и мне сейчас уговаривать некогда. Не согласится она, даже если в ногах поваляюсь. Знатно я накосячил. Пусть остынет немного. Да не боись, Тин, все под контролем! — хлопаю по плечу старого друга. — Пойдем в дом. Пусть Алиска мне новости расскажет.

— Родя, — предупреждает Павка. — Ты же сам говорил…

— Прорвемся, Тин, — улыбаюсь я. — Майке ничего не грозит. Съездит, развеется и обратно вернется, — заверяю я Щетинина и, внимательно всмотревшись в изумленное лицо, спрашиваю: — Ты что-нибудь слышал о переделе власти в городе? Кто-то стравливает меня с Днищем. Никто из залетных не появлялся?

— Нет, — озадаченно бурчит Павка и, что-то сообразив, добавляет поспешно: — Я пробью эту тачку, не беспокойся. И справки наведу. Но, кроме вас двоих, у нас давно никто ничего не делит, — добавляет озабоченно.

— Так половина активов — мои, половина — Феднищева.

— Активисты хреновы, — раздраженно бросает Тин и, обогнув меня, первым заходит в калитку.

Я замираю на секунду. Снова пялюсь на солнышко, растопившее лужи.

«Если бы у нас с Майкой родился ребенок! — неожиданно осеняет меня. Я чувствую, как расплываюсь в дурацкой улыбке. — Наверное, день сегодня такой, — осаживаю сам себя. Снова гляжу на Улисс Нардин, сверяя время и внутренние ощущения. — Обратный отсчет пошел», — хмыкаю мысленно. И, отдав лопату охраннику, захожу в дом.

А в столовой уже хлопочут женщины: готовясь к обеду, весело переговариваясь, мама, сестра и племянница выставляют тарелки и блюда. Алиса резвой газелью тут же устремляется ко мне.

— Молодец, — не выдерживаю я. — Скоро благодаря тебе я стану дедом!

— Майя уезжает. Рейс в семнадцать десять. Вы бы поговорили, Родичка, — шепчет она, всхлипывая.

Я перевожу взгляд на мать и сестру — они застыли на месте и ждут, когда я со всех ног кинусь за Майей. «Еще не вечер, девочки», — говорю сам себе, а вслух сообщаю:

— Я по делам улетаю в Москву. Вернусь через три дня. Паш, ты тут присматривай, — прошу зашедшего в комнату Щетинина и направляюсь к дверям, точно зная, что мой уютный мирок начал меняться.

— А как же Майя? — лепечет вслед Алиса, наивно полагая, что я, как рыцарь на белом коне, сверкну доспехами и брошусь вдогонку. Буду умолять, стоять на коленях… Сейчас!

— Майя все для себя решила, — обрываю я дальнейшие нотации — совершенно не желаю их слушать, — а у меня есть дела и обязанности, — спокойно и холодно объясняю. — От меня люди зависят, понимаешь? Много людей. Я не могу вот так все бросить и бегать за Маечкой. Ты, кажется, сама ее увезла. Время пройдет — поговорим, — сурово бросаю на ходу.