Пленница Зверя (СИ)

Порочные стоны Миланы сливаются в один, ласкающий слух звук. Она теряет голову, как и я. Сама трется о мой язык, которым я работаю теперь очень быстро.

Еще немного и взрыв накрывает Милану мощными судорогами. Она трясется и выгибается. Промежность пульсирует, а мышцы влагалища сжимают мой палец, что орудовал внутри ее дырочки.

Потом девчонка обмякает на столе, а ее ноги подкашиваются, обессиленные только что пережитым оргазмом.

Только я не намерен завершать развлечения.

Поэтому быстро приспускаю джинсы боксерами, и обнажаю напряженный член.

С размаха вхожу во все еще пульсирующую отголосками наслаждения, до одури влажную дырочку.

Она по-блядски гостеприимна, как и всегда. Ждет, когда трахнут.

Толкаюсь внутрь резко и глубоко. Многого мне не нужно. Член сейчас, как сгусток из нервных окончаний, напряжен до боли и слишком чувствителен, чтобы я мог удержать приближающийся оргазм.

Содрогаюсь внутри Миланы, заполняя лоно горячей спермой. За бедра до упора к себе притягиваю. Не хочу отпускать… Никогда.

Глава 34

Милана

Отдышавшись, я поправляю трусики и одергиваю платье.

Решаю все же налить нам чай.

Дома с родителями мы всегда чаевничали по вечерам. С Бакиром и Надирой тоже. В основном, правда, с Надирой, ее брат терпеть не мог наш «бабский треп».

Сердце сжимается, когда я вспоминаю о них. Как бы то ни было, жить в бегах – ужасно.

Нахожу чайник. Но вот только заварки нет, конечно же. Надо будет спросить у Зверя, что это вообще за квартира.

Даян выходит из душа. Смурной.

Замечая его расположение духа, я мешкаю прежде, чем задать свой вопрос. И в эту самую секунду говорить начинает он:

– Здесь в Москве у меня есть хороший юрист, Альберт Александрович. Завтра он займется переоформление этой квартиры на тебя.

– Что? – ошеломленно перебиваю я. – В смысле? Зачем?

Сама не знаю почему, но радости от подобного заявления не чувствую. Есть какой-то подвох.

– Он же восстановит твой аттестат, и ты сможешь выбрать любой ВУЗ и факультет, который захочешь, – мужчина пропускает мои вопросы мимо ушей.

– Зачем ты рассказываешь мне все это? – губы дрожать начинают, когда я понимаю, к чему все идет.

– И самое главное, – Зверь тянется к бумажнику и вытаскивает оттуда пластиковую карту. – Можешь тратить сколько захочешь. Я пополню, когда средства закончатся.

– Даян… – становится страшно. Он будто прощается.

– Рядом со мной тебе не место, – мужчина четко читает мои мысли. – И ты не для меня. И так по моей вине хлебнула достаточно.

– Нет… Нет… – шепчу я. Острота зрения теряется из-за подступивших слез. – Ты не можешь оставить меня одну…

– Ты не будешь ни в чем нуждаться, а Альберт решит любой вопрос, – он точно не слышит.

– Даян…

– Тебе в моем дерьме не место, ясно! – он неожиданно повышает голос. – Мне вообще не стоило забирать тебя! Теперь я хочу исправить все так, как могу.

– Даян… Я прошу тебя… – внутри все жжет от осознания того, что он бросает меня. Сердце вот-вот разорвется. Я не могу потерять его второй раз за неделю. Я и так уже потеряла все.

– Ты не понимаешь, о чем просишь! Ты слишком мала для того, чтобы понимать это. Я все сказал. И это решение не обсуждается ни сейчас, ни потом.

Мужчина просто выходит из комнаты. Оставляет меня. Он явно недоволен моей реакцией. Злится на слезы и уговоры.

А мне что делать? Бежать за ним? Оставить?

Изнутри всю ломает. Будто косточки по одной перемалываются в адской мясорубке. Даже потерять его в аварии было не так больно, как знать о том, что Даян добровольно отказался от меня.

Продолжаю стоять на том же месте, где он оставил меня, когда мужчина возвращается, одетый в футболку с длинным рукавом и джинсы.

Рядом с карточкой на столик падает мой паспорт.

Он что уйдет прямо сейчас? Посреди ночи?

– Прощай, Милана. Ты еще будешь счастливой, – произносит Даян, окидывая меня безразличным потухшим взглядом.

Хлопает дверью. И я проваливаюсь в колодец пустоты. Оседаю на пол, придаваясь разрывающим рыданиям.

За две недели я умудрилась потерять все. Свою обыденную жизнь, родителей, девственность и даже мужчину, которого, кажется, смогла полюбить, несмотря ни на что.

Если это не любовь, то что? Как назвать эти ощущения, которые сейчас на сердце дыры выжигают?

Солнце начинает проглядывать в крупных окнах красками рассвета, когда я нахожу в себе силы подняться с пола.

Бреду в душ. Теплые струи облегчения не приносят. Жизнь становится безынтересной и серой. Утрачивает последние лучики надежды, что еще проглядывали сквозь кромешную тьму ранее.

Я так и не спросила у Даяна, кто виновен в смерти родителей. Струсила. Не нашла на это силы.

Но я уверена в том, что слово Зверь сдержит. Накажет этого человека каким-нибудь изощренным способом.

Приносят ли эти знания мне хоть какое-то облегчение? Я даже не знаю. Теперь, кажется, ничто смысла не имеет. Родителей не вернуть, так же, как и Даяна.