Пленницы Четырех Миров

Сказать ему о моем решении было нелегко. Я была на самом деле благодарна ему за то, что сделал для меня. Чувствовала неловкость, глядя, как в этих выразительных глазах возникает глухая тоска.

– Наверное, я с самого начала знал, что так будет… Но благодарен тебе за эти дни… Только с тобой я понял, что на самом деле значит быть живым, счастливым... Ольга, тебе стоит лишь позвать меня снова… и…

– Нет, – я накрыла его рот ладонью, прерывая дальнейшие слова. – Я все решила. Так будет лучше для нас обоих. Я не могу оставаться в этом мире. Твое же место здесь. Сам видел, что здесь может начаться без тебя. Да и я хочу начать жизнь с чистого листа. Совершенно по-другому.

– Понимаю, – тихо откликнулся он и вздохнул. Потом осторожно приподнял медальон с моей груди и оцарапал его своей кровью.

Меня охватило голубоватое сияние, и привлекательное лицо Мадеина растворилось в уносящем меня сверкающем потоке…

И я оказалась в своей квартире…

Целых три дня никуда не выходила. Только позвонила матери, чтобы сообщить, что со мной все в порядке. Она тут же примчалась и, рыдая, все обнимала меня, словно боялась, что снова куда-то исчезну. Говорила, что меня все ищут, она подключила всех знакомых. И даже мой бывший любовник Андрей Саливанов в стороне не остался.

Все поиски не дали результатов, и она уже думала о самом худшем.

– Позвонить Саливанову? – неуверенно спросила тогда мать.

– Можешь позвонить, – равнодушно откликнулась я. – Только скажи, что видеть я его не хочу. Вообще никого не хочу видеть. Кроме тебя…

Она не понимала, что со мной происходит. А я не могла ей рассказать правду. Где я на самом деле была и что со мной случилось. Иначе меня вполне могли бы принять за сумасшедшую.

Я часами лежала на постели, уставившись в стену, а она сидела рядом, не отпуская моей руки. А потом, когда меня начало часто тошнить, а от любого сильного запаха выворачивало наизнанку, заставила все же обратиться к врачу.

Миг, когда мне сказали, что я беременна, перевернул мою жизнь навсегда. Сначала я просто не могла поверить в это. А потом… Словно разом обвалилась та глухая стена, какую я выстроила между собой и жизнью. Никогда раньше не считала себя способной на материнские чувства. Даже склонялась к мысли, что и вовсе детей заводить не буду. Теперь же центром моего мира стало это растущее во мне существо.

А еще я резко покончила со всем, что связывало меня с прежней жизнью. Больше не мечтала стать актрисой и появляться на обложках журналов, бросать своим поведением вызов всему миру.

Неожиданно проснулся интерес к отцовскому бизнесу, и я пожелала вникнуть в него. Те, кто знал меня раньше, при встрече даже не сразу узнавали. Избавилась от платинового цвета волос, вернувшись к своему естественному. Носила строгие прически и почти не красилась, изменила гардероб. Теперь в жизни было две вещи, которые стали для меня значимыми: материнство и работа.

Мой сын… Когда мне принесли его в первый раз, я смотрела в сморщенное красное личико и оно казалось мне самым прекрасным на свете. Помню, как он открыл глаза и я замерла. Темно-фиолетовые, выразительные и сияющие. Мама, находящаяся в тот момент рядом, удивлялась такому необычному цвету, я же пребывала в немом оцепенении.

Ребенок Астера… Всю жизнь передо мной будет вечное напоминание о том, кого я бы хотела поскорее забыть.

Но я пережила это…

Да, наверное, я никогда не забуду того человека, который впервые заставил мое сердце так глубоко чувствовать. Но шло время, и от когда-то неистового пожара остались лишь тлеющие угли.

Теперь, три года спустя, я все больше думала о том, что сделала тогда неправильный выбор. И перед глазами все чаще вставало другое лицо – с серыми глазами, смотрящими на меня так, что на душе становилось теплее.

Да, я доказала самой себе, что смогу жить и без покровительства мужчин. Меня уважают коллеги по работе, не делая скидок на то, что я женщина. Я превзошла многих из них и слышала даже, как кто-то из них с досадой и восхищением назвал меня «железной леди». У меня замечательный сын, которому я могла сама дать все самое лучшее.

Но тоскливыми одинокими ночами, когда я лежала в своей роскошной постели, обманывать себя становилось все труднее. Любой женщине, даже самой сильной, нужно чувствовать себя любимой… И с какой же легкостью я отказалась от того, кто умеет любить как никто другой. Все еще помнила его слова о том, что мне достаточно только позвать, но каждый раз что-то останавливало.

Я ведь уже не та, что раньше. Он ведь полюбил роскошную светскую львицу, знающую себе цену, воплощение соблазна. А теперь, когда я смотрела на себя в зеркало, видела вечно усталую, немного поправившуюся серую мышь. Мне некогда следить за собой из-за постоянных авралов на работе, да и, положа руку на сердце, не возникает даже такого желания. Я вообще уже забыла, когда в последний раз какой-то мужчина смотрел на меня с интересом. А если бы и посмотрел, я бы тут же ушла в глухую оборону.