Пленницы судьбы

Что же руководило в жизни всеми этими людьми? В первую очередь, огромное чувство вины перед народом: мы, такие удачливые, успешные, богатые, живем в довольстве, барствуем, все делает прислуга (кстати, однажды арестовали типографию народовольцев — они не тащили сами чемоданы со свинцовым набором, а наняли для этого носильщиков и дворников, которые, заметив страшную тяжесть ноши, бдительно стукнули в полицию), а народ страдает. Тут и появились идеи Земли и Воли. Смысл всего этого движения был прост: не нужно ничего выдумывать, нужно идти с народом, крестьянством, жить его чаяниями. Что для него важнее всего? Земля — кормилица и поилица. Реформа же 1861 года ограбила крестьян, и они жаждут получить землю. Далее, крестьяне мечтают о воле — это народники понимали как стремление к гражданским свободам. Нужно идти в народ в качестве учителей, землемеров, фельдшеров и вести пропаганду, толкать народ к революционной борьбе за землю и волю. Верочка с Женей уехали в глухую самарскую деревню. Женя стала учить детей, а Вера, получившая в Казани диплом фельдшера (свое цюрихское образование она, естественно, скрывала), стала лечить крестьян. За десять месяцев работы она, по ее воспоминаниям, приняла пять тысяч больных! Даже не верится, но ясно, что тут уж было не до социалистической агитации! Не прошло и года после начала хождения в народ, как почти все народники разочаровались в предпринятой акции: просвещение и лечение народа дело нужное, но долгое — так просидишь всю жизнь в деревне, не дождавшись всеобщего восстания. Юрий Трифонов очень точно назвал свой роман о народовольцах — «Нетерпение». Что уж нам этот национальный грех таить: мы даже прихода коммунизма больше двадцати лет ждать не могли! Нужно что-то такое сделать, так топнуть ножкой, чтобы мир разом перевернулся. А тут подвернулось техническое открытие по имени «Его величество Динамит». Нужно взорвать царя — обрушить тот стержень, на котором держится вся система, и тогда народ, как один человек, поднимется по всей стране. Словом, отколовшаяся от народников партия террористов «Народная воля» начала охоту за головой Александра II. Верочка, естественно, была вместе с нетерпеливыми.

Хотя все революционеры публично отрекались от Сергея Нечаева, убившего товарища, заподозренного в измене, тем не менее им восхищались и старались жить по его «Катехизису революционера»: «Революционер — человек обреченный. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей. Он знает только одну науку, науку разрушения. Он презирает общественное мнение... общественную нравственность. Все изнеживающие чувства родства, дружбы, любви, благодарности и даже самой чести должны быть задавлены единой холодной страстью революционного дела». Красиво сказано, но страшно и неисполнимо. Как христианам невозможно точно следовать Христовым заповедям, так и революционерам — жить по катехизису Нечаева. Вера так и не смогла вырвать из своей души любовь к матери — несчастной женщине, всю жизнь, во имя спасения своих четырех сидевших в тюрьмах и ссылках дочерей, обивавшей пороги судов, министерств. Была у Веры и любовь к товарищу по борьбе, и ревность к товарке, которая этого товарища сманивала к себе.

Нечаев разбивает «все это поганое общество» на несколько категорий. Первые две — «особо зверские злодеи», которых следует уничтожать по списку, с расчетом, исходя из пользы революционной партии. Третья категория — влиятельные «высокопоставленные скоты», которых нужно сбивать с толку и, проникая в их «грязные тайны», делать своими рабами. Такая же судьба должна была постичь чиновников-честолюбцев, либералов, болтунов и доктринеров. Наконец, отдельная группа — женщины. Из них большинство — пустые, бессмысленные, бездушные кокетки. Но есть в обществе также дамы «горячие, преданные», но без революционного понимания. Всеми ими можно пользоваться для нужд революции. И наконец, «женщины совсем наши, драгоценнейшее сокровище наше, без помощи которых нам обойтись невозможно», боевые подруги. Такой и была Вера Фигнер.