Плещут холодные волны. Роман

Оксана отозвала в сторону врача и о чем-то долго с ней говорила. Платон подошел к старшей по убежищу, которую все женщины за глаза называли «боцманшей», коротко рассказал о случившемся. Лишь Ольга с Грицем сидели возле матери, не давая ей подниматься. Врач скоро вернулась вместе с Оксаной и сделала Варваре укол. Потом она уснула, Платон ушел на завод. За ним разошлись и дочери. Оксана - в госпиталь, пора было заступать в операционной на дежурство. Ночью как раз привозили раненых. Убежала и Ольга, пообещав наведаться через часок. Только Грицько остался возле матери, положил вихрастую головку рядом с ней на топчан и уснул.

Проснулась Варвара рано, наверное перед рассветом, и заметила возле себя укрытого чьей-то большой телогрейкой спящего Гриця. Не иначе комендантша укрыла его. Взглянула на длинные столы со швейными машинами и удивилась. Женщины почему-то не шили, а что-то писали и заворачивали какие-то пакеты, перевязывая их узенькими ленточками и тесьмой.

Варвара причесалась, подошла к ним:

- Что вы пишете?

- Письма на фронт.

- Кому?

- Кому придется. И подарки кладем. Скоро ведь Новый год, Варка.

- Дайте и я напишу…

- Пиши. Вон бумага и карандаш. Садись возле нас…

- Нет у меня только подарка, - пожаловалась Варка.

- Да мы тебе дадим. Вон выбирай в коробках. Вместе накупили на собранные и заработанные деньги. Вот душистое мыло, одеколон. Вот тут пачечная махорка, а вон там гребешки, лезвия, носовые платочки. Конверты и чистая бумага, чтоб матросы ответили нам. Пиши, Варка, и подписывайся четко. И адрес свой точно напиши. Чтобы тот, кто получит подарок, знал, кого благодарить. Мы все так пишем.

А на улице снова началось. Бомбы и снаряды рвались по всему городу, и потолок в убежище гудел, с него падали на головы женщинам огромные мутные капли. Если бомба или снаряд разрывались совсем близко, электричество тут же гасло и начинало мигать, словно под потолком горела керосиновая лампа и на нее дул с моря штормовой ветер.

- Мама, - ныл Грицько. - Я выгляну. Что там творится?

- Ох, хоть ты не мучай меня, - с сердцем бросала Варка, отрываясь от письма. - Сиди и замри мне, не то туда пойдешь, где Юлька наша. Сиди, чтоб я тебя и не слышала, забияка. Слышишь, что там делается?

- Слышу, - сопел Грицько, - да я хотел посмотреть…

- Вот я тебе посмотрю! - замахнулась на него Варка.

В тяжелую дверь, обшитую стальным листом, кто-то сильно постучал, и «боцманша» ее открыла. В штольню вскочил запыхавшийся и раскрасневшийся Мишко Бойчак, лихой адъютант Горпищенко, друг Павла Заброды, влюбленный в Ольгу. Он был в серой телогрейке, туго подпоясанной офицерским ремнем, на котором болталась черная флотская кобура, а в ней - тяжелый парабеллум. На груди висел автомат, через плечо - полевая сумка, полным-полная каких-то книг. Густые волосы выбились из-под серой кубанки с синим суконным верхом.

Многие женщины узнали Бойчака, бросились ему навстречу, словно он принес долгожданное спасение.

- Ну, как там у вас? - спросила «боцманша».

- Жарко, - вытер платком лоб Мишко. - Так и лезет, так и прет тучей, но мы стоим. Иногда один против десяти. Но того, что Гитлер задумал - на Новый год гулять в Севастополе, не выйдет. Мы насмерть стоим. Он, падло, еще не знает, что такое моряки, да еще тут, в Севастополе. Теперь узнает.

Взглянув на свертки и письма, Мишко удивился:

- Неужели и почту сюда перевели?! Вот чудеса!

- Нет, подарки для вас готовим. Письма поздравительные. С Новым годом, с новым счастьем…

- Вот это сюрприз! - притопнул ногой Мишко. - Ну и молодцы! Да фронт ведь большой. Всем не хватит.

- Да мы не для всех, а только для бригады Горпищенко. Для других остальные убежища готовят. Передай там, пусть ждут гостей, когда немного утихнет.

- Передам, будьте уверены, - бросил Мишко, а сам так и бегал глазами по толпе, пока не увидел Варвару. Увидел и сразу оказался, словно случайно, возле нее.

Варвара холодно посмотрела на него, закрыла платком письмо:

- А тебя чего носит в такую-то пору? Разве не видишь, что в городе творится? Не маленький уж…

- Приказ исполнял, Варвара Игнатьевна. Кровь из носу, а должен был добраться до Севастополя. Да вот бежал мимо вас и думаю, дай зайду.

- А может, от бомбы спрятался?

- Да нет. У нас этого добра и там полно. Если будем прятаться, кто же воевать станет? Не очень-то мы кланяемся их бомбам. Привыкли понемногу.

- Ох, смотри, парень…

Адъютант присел возле нее на скамейку, тихо заговорил:

- Варвара Игнатьевна, я бы просто так не забежал сюда, но я был у вас дома и все видел, все знаю. Это очень тяжело, Варвара Игнатьевна. Наши матросы так ее любили, вашу Юльку. Особенно те, у кого свои дети. Только и разговоров, что об ней да про башмаки… Я забегал только что и к Ольге, но она очень занята и не может прийти к вам. Просила, чтобы я навестил вас. Вы только не думайте, я бы и без ее просьбы это сделал. Может, вам что-нибудь надо, так скажите. Я достану… У меня приказ полковника, и, если надо, я могу все делать от его имени…

- Поздно уже, - вздохнула Варвара. - Теперь мне ничего не надо. Ничего.

- Ой, не обманывайте…