Плеск звездных морей. Очень далекий Тартесс

— Иди, Костя! — сказал я. — Правильно они придумали. Хоть один диспетчер будет своим человеком.

Костя стоял, широко расставив ноги и понурив голову.

— Прилетит к тебе, например, Улисс, — продолжал Робин расписывать прелести диспетчерской должности, — и попросится к причалу "Д". А у тебя голова и без него распухшая, и ни одного причала свободного, и ты посылаешь этого Улисса куда-нибудь подальше.

— Ты проводишь Улисса в межзвездный полет, — сказал Леон, глядя на меня — как это говорилось в старых романах? — горящим взглядом.

— Напишешь ученый труд… диссертацию о диспетчерской службе, — вторил ему Робин. — Ну, Костя? Да решайся же!

Костя поднял голову и улыбнулся.

— Ладно. Диспетчером так диспетчером. Все равно…

Но я видел по его глазам, что ему не все равно.

Глава семнадцатая «СКОЛЬКО МОЖНО ЖИТЬ В СКАФАНДРЕ?..»

Юпитер обладает странным свойством: трудно оторвать от него взгляд. Смотришь, смотришь на гигантский диск, исчерченный желто-бурыми полосами, на Красное пятно, плывущее под экватором, на точечные вспышки-отблески чудовищных молний в толще бешеной атмосферы — и чем больше смотришь, тем сильнее завораживает тебя это первозданное буйство материи.

Но если ты выбился из графика полетов и Управление космофлота бомбит тебя радиограммами, то дивное зрелище начинает нервировать.

Я-то, в общем, не очень нервничал. Даже совсем не нервничал: к чему только не привыкаешь в космофлоте! А вот Кузьма Шатунов, мой второй пилот, места себе не находил.

Он ворвался в кают-компанию, где мы с Всеволодом играли в шахматы.

— Улисс! Самарин требует срочно принять меры к срочному вывозу всего состава станции.

Я взял у него листок радиограммы.

— Преувеличиваешь, Кузьма, — сказал я. — «Срочно» тут один раз.

Всеволод засмеялся. Более смешливого практиканта я никогда не видывал. Достаточно было щелкнуть у него под носом пальцами, чтобы он начал давиться от смеха.

Кузьма кинул на него сердитый взгляд.

— Что будем делать, Улисс? Ребята говорят, этот маньяк не вернется, пока не запустит все свои чертовы зонды. Так может еще неделя пройти или две.

— Может, — согласился я, делая запоздалую рокировку, которая вряд ли спасала моего короля от атаки Всеволода.

— Так что же будем делать? — повторил Кузьма. И, не дождавшись ответа, посыпал скороговоркой: — Корабль надо на модернизацию ставить, опоздаем — ангар будет занят, жди тогда очереди, а у меня тысячи дел на шарике. И все из-за этого полоумного. Пойду на станцию, попробую с ним связаться.

Он выскочил из кают-компании. Вскоре и мы с Всеволодом влезли в скафандры и вышли из шлюза.

Трехсполовинойсуточная ночь Ганимеда была на исходе. Далекое маленькое солнце взошло над горизонтом. Оно не очень светило и согревало, но все-таки это было солнце. Юпитер — в начале левой фазы — висел над нами гигантским сегментом, отбрасывая желтоватый свет на ледяной панцирь Ганимеда. Пейзаж этого спутника дик и неприютен. Нагромождения скал, глубокие расселины, залитые льдом, ледяное крошево под ногами. Разнообразие в пейзаж вносит только Озеро. Это узкая длинная долина, свободная ото льда, вечно затянутая пеленой тумана. Здесь из разлома в коре выделяются горячие газы, они-то и растопили лед, и размороженная углекислота шапкой висит над Озером.

Прыгая со скалы на скалу, мы шли к станции, расположенной на северо-восточном берегу Озера. Станция — это, в сущности, пещера в горном склоне, коридор с несколькими боковыми отсеками и шлюзом, миниатюрное подобие Селеногорска. Перед станцией была небольшая площадка, переходящая в пологий спуск к Озеру. Здесь и выше по склону стояли башенки солнечных батарей, вездеходы, пестро раскрашенные датчики гравиметрической, магнитнографической и прочей аппаратуры, которой была набита станция. Решетчатая мачта радиоантенны венчала этот островок человеческой жизни.

На площадке было на редкость многолюдно. Небывалый случай: вторую неделю на Ганимеде толклись обе смены — та, что мы привезли, и та, которую мы должны были вывезти. Я разыскал Крогиуса, начальника прежней смены.

— Четырнадцатый в радиотени, — сказал он. — Придется подождать часа два.

— Подождем, — сказал я.

— Улисс, — подскочил ко мне Кузьма, — больше ждать невозможно! Давай выгрузим нашу лодку, я слетаю за этим ненормальным.

Его черные глаза горели жаждой немедленной деятельности. Крогиус всем корпусом повернулся к Кузьме.

— Привезешь его силой?

— Да! — крикнул Кузьма.

Крогиус захихикал.

— На Четырнадцатом одно неосторожное движение — и сорвешься в пространство. Хотел бы я посмотреть на вашу драку.

— Может, он передумал? — спросил я.

— Кто, Олег? — Крогиус изобразил губами сомнение. — Три смены сидит здесь безвылазно. Да нет, он твердо сказал, что улетит. Лена! — окликнул он проходившего мимо человека. — Олег тебе твердо сказал, что улетит?

— Ах, не знаю! — нервно прозвучало в ответ.