Плеск звездных морей. Очень далекий Тартесс

Хроноквантовый двигатель! Чудо века, поразительное детище новейшей математики! Еще недавно это казалось фантазией: Время, сдвинутое из нормального течения и совмещенное с Пространством. Время, не существующее для обычного измерения. Да и с точки зрения классической Эйнштейновой физики на этом энергетическом отрезке не будет существовать и сам корабль! Пятое состояние вещества, как утверждают эти горячие головы, молодые последователи Феликса Эрдмана…

В звездолете царила веселая сутолока. Искусственная тяжесть еще не была включена, и мы, отталкиваясь от потолков и переборок, плыли по коридорам, заваленным монтажным инструментом, облицовочными плитами, мотками проводов. Сновали нагруженные автоматы, светились швы разогретого пластика, шумно вздыхал в магистралях сжатый воздух. Пучки проводов и трубок автоматики, волноводные, газовые, пневматические линии тянулись вдоль стен мегаметрами, опоясывали, перекрещивали звездолет по всем направлениям. Пахло клеем, сваркой, красителями. Тут и там вскипал смех, слышались веселые перебранки, возникали споры у набросанных на стенах монтажных схем и расчетов. Были на стенах и другие надписи — язвительные двустишия в адрес снабженцев и бригадиров, ответные двустишия, карикатуры (в одной из них мы узнали Борга, почему-то он был нарисован с крылышками и присосами вместо ног). Жаль, что скоро плиты внутренней облицовки навсегда скроют эти следы кипучей жизни.

Громовой голос объявил по корабельной трансляции, что сегодня душ левого борта работать не будет. В ответ посыпались высказывания, из которых можно было понять, что некий Ромуальд «опять запорол ионизатор» и за это его следует наказать принудительным просмотром телефильма «Гончие псы».

Мы с Всеволодом лазали по шахтам, ездили в драйвлифтах, досаждали монтажникам своей любознательностью. Нас поругивали. В одном отсеке юнец в лихо сдвинутой на затылок каскетке вежливо попросил нас подержать баллон с вакуумной пастой, пока он что-то там разметит для сварки. Мы держали баллон минут двадцать, вертя головами и дожидаясь юнца, который сразу куда-то уплыл. Потом в отсек стали заглядывать ухмыляющиеся физиономии. Мы отпустили баллон, тут же взмывший к потолку, и двинулись дальше. Всеволод давился смехом, а я все посматривал, не видно ли этой нахальной каскетки.

Тот же громовой голос объявил, что «Борг просит пилота Дружинина прекратить шляться по кораблю и пройти в ходовую рубку».

Рубка, против ожиданий, оказалась не просторнее нашей привычной на «Т-9». То есть, конечно, она была просторней, но больше заставлена приборами. Кроме того, здесь стояло несколько походных коек для монтажников.

В рубке никого не было. Два пилотских кресла возвышались перед главным пультом. Я подплыл к левому креслу и, помедлив, забрался в него и пристегнулся. Попробовал, как лежат руки на подлокотниках, удобно ли расположены клавиши под пальцами.

Ух и удобно же мне сиделось! Я поглядел вправо на пустующее кресло второго пилота. Вот если бы в нем сидел, мирно подремывая, один человек, очень уравновешенный человек, я бы чувствовал себя совсем как дома. Н-да…

Кто-то хмыкнул сзади. Я выглянул из-за спинки кресла и увидел Всеволода. А я и забыл о нем. Практикант, выпрямившись, сидел в боковом, третьем кресле. Шея у него была напряженно вытянута, руки лежали на пульте, как на фортепьянной клавиатуре. «А что, — подумал я, — почему бы и нет?..»

Снова хмыкнули. Нет, это не Всеволод, он сидит тихий, как подопытная мышь. Я посмотрел в другую сторону и увидел голову Борга. Мощная, в белокурых завитках, она торчала из люка в кормовой части рубки.

— Расселись! — сказал Борг, насмешливо щуря глаза.

Всеволод выскочил из кресла, будто катапультированный, и забарахтался под потолком. Я тоже выбрался из кресла, придерживаясь за подлокотник, и спросил:

— Помочь тебе, старший, вылезть?

— Не надо. — Борг оттолкнулся от краев люка и подлетел ко мне. — Эта чертова линия меня доконает, кто ее только придумал! — проворчал он.

— Какая линия?

— Контрольная линия координатора.

— Старший, — сказал я, — разреши, я проверю ее.

— И без тебя обойдемся.

У Борга вид был утомленный, над переносицей прорезалась вертикальная складка, покрасневшие от недосыпания веки тяжело нависали над глазами. Не простая это штука, подумал я, взвалить себе на плечи такой корабль.

— Старший, я ставлю корабль на модернизацию, будут менять ускоритель, это не меньше месяца…

— Погоди, пилот. С полчаса назад вызывал диспетчер с «Элефантины». Опять ты чего-то набедокурил, похитил практиканта…

— Просто он не сдал зачета, — возразил я, — и пришлось задержать его на неделю.

— Стоит тебе появиться, Улисс, как начинается черт те что! — раздраженно сказал Борг. — Какой-то практикант, какой-то дурацкий чемпионат, несданный зачет… Сгиньте оба с глаз моих долой!

Он вынул из шкафчика бутылку и налил себе вина.

Что было делать? Будь я один, мы бы поладили с ним. Навязался же мне на голову этот настырный практикант!..

— До свиданья, — сказали мы с Всеволодом почти одновременно и направились к двери.

Тут Борг окликнул нас.