Плеть о двух концах

«...Включившись в общенародную борьбу за Боль­шую химию, трубостроители СМУ-2, которое возглавляет тов. Ерошев П. С., прокладывают стальную газовую магистраль через вековую тайгу. Семьдесят семь километров осталось пройти нехоженными тро­пами магелланам XX века. Природный газ досрочно, ко дню Советской Армии потечет к гиганту химичес­кой индустрии. Вот она, романтика наших дней!»

Павел Сергеевич посмеялся, но статейку вырезал, унес домой, спрятал в папку, где хранились документы и орден отца и его собственные грамоты и награды.

Полмесяца назад Каллистов прекратил поставку труб. Бригада Чугреева уложила последние пять кило­метров и стала. Чугреев методично слал радиограммы: «Срываете темп», «Бригада беспокоится об оплате», «Прошу всех перевести на средне-сдельные окла­ды»...

Павел Сергеевич позвонил Каллистову — тот был не в духе, рявкнул «труб нет» и отключился. Тогда начали писать официальные письма. Каллистов молчал. Разборов нервничал. Пора было принимать решитель­ные меры, но Павел Сергеевич медлил, не хотел пор­тить с Каллистовым отношения. В конце концов день-два можно было терпеть, но тогда придется действо­вать через банк. Выслушав такое решение, Разборов неодобрительно покачал головой, поиграл застежкой-молнией и ушел с видом человека, который снимает с себя всякую ответственность за дальнейшее.

Павел Сергеевич снова открыл «Положение», но тут вошла секретарша, принесла свежие газеты. Павел Сергеевич удивился — уже обед? Быстро. Обычно он их просматривал в обеденный перерыв, за стаканом чая. Он редко ездил домой — долго. В столовую не ходил вовсе — невкусно. Чаще брал что-нибудь с со­бой: курицу, корейку или сыр с хлебом. Чай завари­вал в электрическом чайнике, любил свежий и креп­кий.

Сегодня чай не шел, казался горьким. Сыр тоже горчил. К тому же разболелся Желудок — незалечен­ная язва, памятка военных лет. Отставив чай, Павел Сергеевич взялся за газеты. Развернул «Правду». Пе­редовица «Большой химии — ускоренное развитие».

— Понятно, — пробурчал Павел Сергеевич и пере­вернул страницу

«Советско-американские отношения должны стро­иться на прочных основах мира и дружбы». Пресс-конференция Председателя Совета Министров СССР Н. С. Хрущева».

— Правильно, так их! Поехали дальше.

«Общественность всех стран горячо одобряет пред­стоящий обмен визитами между Н. С. Хрущевым и Д. Эйзенхауэром». «От всего сердца». «Мы давно этого ждали». «Событие, которое взволновало весь мир». «Китайский народ приветствует». «Желаем ус­пеха!»

Павел Сергеевич отложил «Правду», взялся за местную.

«Все силы на уборку урожая»... «Гиганту нужен газ». Павел Сергеевич помчался глазами по строчкам.

Включившись в борьбу за досрочное выполнение... Уже близится к концу монтаж первой очереди... Стройными свечами вздымаются ректификационные колонны... Строители, монтажники и эксплуатационни­ки полны решимости дать стране первую тонну про­дукта ко Дню Советской Конституции...»

Кровь бросилась ему в лицо. «Ко Дню Советской Конституции» повторил он шепотом, не веря своим глазам.

«...Большую тревогу у строителей гиганта вызыва­ют недопустимо медленные темпы сооружения трубо­провода от газовых скважин до приемных ресиверов комбината. О чем думает начальник СМУ-2 тов. Еро­шев П. С. Гиганту нужен газ, а времени остается в обрез. Если сейчас не развернуть полным ходом монтаж газовой магистрали, то все героические усилия огромного коллектива строителей окажутся под угро­зой».

Павел Сергеевич откинулся в кресле, снял пенсне. Вот это да! Во рту стало совсем горько, руки дрожали.

Абракадабра, нелепость, черт знает что! Он позвонил диспетчеру, вызвал машину, поехал к Каллистову.

Управление строительства химкомбината помещалось в длинном мрачном бараке, на той стороне реки. Разъ­езженная, ухабистая дорога к стройке была забита двумя встречными потоками машин — они медленно двигались сквозь серое облако пыли, как в тумане. Павлу Сергеевичу повезло: мутно-салатовая «Волга» стояла у крыльца — значит Каллистов на месте. В при­емной толкался народ — десятка два. Павел Серге­евич знал, как поступать в таком случае: прошел в кабинет, ни на кого не обращая внимания.

— Идите и работайте, — гремел Каллистов на плюгавенького мужичка в серой брезентовой куртке.

— Что вы лезете ко мне с мелочами? Это может ре­шить начальник участка. Все! Садись, Ерошев. Здорово!

Они поздоровались. Каллистов болезненно улыбнул­ся, сычом уставился на мужичка. Тот стоял боком, не­решительно тянул какую-то бумажку, тупо повторял:

— Дык он к вам меня послал...

Каллистов разразился многоэтажным матом, пере­гнулся через стол, вырвал у мужичка бумагу.

— Весь день бегашь, бегашь. Туды-сюды, туды-сюды, — мямлил мужичок, не то жалуясь, не то возму­щаясь.

Павел Сергеевич следил, как нервно, дергаясь и корябая, перо выводило резолюцию: «Тов. Шумилову. Еще раз пришлешь ко мне, уволю».

— На! И катись!

Мужичок бережно принял бумагу, почесывая заты­лок и разбирая на ходу каракули, вышел из кабинета.

Каллистов посмотрел на Павла Сергеевича, глаза его смеялись.