Плетения конфедерации

Вывеска «Бар» небывальская, огромная, во всё здание. Сказал бы что неон, но именно небывальщина. И не просто светится, а переливается, кажется то в бутылку превратится, то в стакан, то в девку в стакане черезмерно одетую. Ну нафиг в коктейльном бокале купальник-то?

Ну, в общем, типичный бар, вот совсем. Так что оставили мы байк, да и вошли с зелёнкой в дверь, пристроившуюся в букве «А».

А вот внутри всё было… ну паб, скорее. столики со скамейками на возвышении, ну и стойка во всю стену. И осезение дневное — гранёная крыша откинута. Стулья на столах, нечисть с тряпками шуршит.

В этот момент до премудрого Кащея дошло, да и до премудрой Зелёнки, судя по взлуду. Что мы, блин, припёрлись в Стальной вообще-то на самом рассвете. И сейчас утро глубокое и дремучее. И бар Бар может вообще закрытым быть. Есть такое свойство этих заведений.

Переглянулись мы, улыбнулись, плечами пожали. Да и потопали к стойке. Там какая-то живность типа «бармен пузатый» копошилась.

— Открыты? — уточнил я подойдя к стойке.

— Бар всегда открыт, — меланхолично ответил пузатый, но крепкий бармен меланхолично. — Сцена — внизу, — простёр от здоровенную лапу в сторону лестницы. — Но представление с шести вечера.

— Да нам посидеть, перекусить, — отмахнулся я.

— За стойкой?

— Нет, — ответил я, переглянувшись с Зелёнкой.

— Эгеон, подготовь первый столик! — бросил бармен нам за спины. — Что будете? — уже нам.

— А что есть? — резонно уточнила Ленка.

— Выпивка и бутерброды. Кухня с полудня, — пожал плечами дядька.

— Тогда нам полкило бутербродов, — задумчиво протянул я. — И не слишком акогольное что-нибудь.

На «полкило бутербродов» бармен изволил поднять бровь, но в остальном в морде не поменялся. И кивнул. Фактурное место, с фактурном барменом, довольно отметил я. Может, если всё нормально будет — завсегдатаями станем. Как-то пахнуло на меня байкерской ностальгией.

— А римское название — из-за эфирного Имени? — вдруг спросила Зелёнка.

— Именно, девушка, — заметно удивился и аж слегка улыбнулся бармен. — Приятно видеть столь образованную юную…

— Гоблиншу, — серьёзно кивнула зелёнка, вклинившись в паузу.

И гордо потопала за столик. Ну и я туда же.

— Эгеон? — уже за столиком уточнил я вполголоса.

— Бриарей, гекатонхейр, — пояснила Ленка.

— А откуда знаешь? — заинтересовался уже я.

— Так мифологии приходится кучу в сетке перетряхивать. Имена, события. Немалая часть данных в сети аллегорична и основана на мифах. И античных — чуть ли не больше всего, — пожала плечами она.

Хм, а я думал что «просто» сетка. Хотя, понятно, что «просто» она и быть не может. Ну, если Трифона научит — сам полюбуюсь, заключил я.

Нечистик вскоре взгромоздил нам на столик кувшин пива мне и бутылку вина Ленке. Что забавно — вскоре мы поменялись. Пиво было на мой вкус слабовато, а Ленке понравилось. А её напрочь не нравилось сухое вино, как по мне — очень неплохое.

Бутерброды же были бутербродами. С какой стороны не посмотри, а я вглядывался. Съедобными, факт.

И стали уже спокойно и с расстановкой обсуждать узнанное и почувственное.

Выходило пока, что Стальной — вполне приятное место. Научный центр, тут понятно, но кроме этого были места для просто жизни. Приличной и не очень, то есть трущёб не было, но «рабочие районы» вполне себе существовали.

И торговый квартал, с тех самых, восточных ворот.

Законы — жестковатые. Но в целом — сносные и именно законы. Вот в Зелёном их толком не было. А тут есть и их исполняемость компенсируется количеством. То есть немного и по делу, правда в основном равновесные. Убил — умри, ограбил — компенсируй.

Чиновники есть, а правительства нет. Есть граждане с кучей цензов, от имущественного, да магического. И обязанностей. Их тысячи две, многие отказывались гражданить — обязанностей дохрена, а прав… столько же, сколько у жителя.

А чинуши и стража — чистая обслуга. В общем, видно, умники из вузов повыкидывали из «системы управления» херню. И результат, по крайней на бумаге, мне понравился. Зелёнке — тоже, аж глазами замерцала в процессе разговора.

И нечисти — тьмуща. Тут, внутри, это чувствовалось не фоном, а детально. Чуть ли не в каждой квартире — домовой, куча всяких конющенных и прочих овинных. И трудятся, очевидно, на совесть.

Так-то Ленка говорила, но слышать — одно, а почувствовать — по другому.

Хорошее место, в общем. Хотя бармен, протирающий стаканы, на наши беседы ухи явно грел. И вклинился со своим охренно важным мнением. Хотя может и просто потрепаться хотел, в барменах молчуны редко выживают.

— Преступления не редкость, — выдал он.

— Часто? — заинтересовался я, да и Ленка.

— Нет, но бывают. И мелочи типа мордобоя — постоянно.

— Небось в баре? — ехидно уточнил я.

— И в рабочих кварталах. И в НИИ, — парадоксально дополнил он. — Там такие побоища-а-а… — аж протянул он.

— Научную истину определяют?

— Похоже на то, — кивнул толстяк.

— А по нежити и нечисти всё нормально? — уточнила Ленка.

— В общем по Стальному — естественно! — аж возмутился дядька.