Плевицкая. Между искусством и разведкой

"В душевной жизни нашей, однако, гораздо чаще чувствуется голод из-за недостатка простоты, наивной лирики, беспечального смеха, чем голод по жирным композициям. Следует различать: наши страдания и наши рефлексы страданий. Публика, слушающая Плевицкую, самая разнообразная: в нее входят организации от довольно простых до крайне сложных и тонких. Но различны рефлексы, отражения собственных настроений и страданий, а не сами настроения и страдания, которые так легко свести к немногочисленным группам. И когда пела Плевицкая, она своим простым, но самобытным, необычайно лирическим искусством свела сложные рефлексы, затейливые тени душевных порывов к их, если можно так выразиться, реальным первообразам. И тут уже произошло слияние душ — как чего-то вполне определенного, ясного и простого. Ну, может быть, это и не совсем вразумительно, что я написал. Но ведь есть же что-то в художественном примитиве, что не только равно художественной сложности, а гораздо ее выше, потому что нужнее мне, вам, толпе, купцам, философам. В эту минуту нам нужно возвращение к первоисточнику, нам нужна мать сыра земля, в которую непреоборимо хочется уткнуться лицом. Я не хочу вина, чаю, шоколаду. Дайте мне стакан воды. Только воды, Н₂0, живой, чистой влаги, или песни Плевицкой, или сказки, или полевых цветов и свежего сена".

Это действительно был успех! Абсолютный и пока еще не поколебленный ничьей враждебностью.

В зените своей славы прибыла Дежка на родину, в Курск. Сбылось то, чего так боялась ее мать: беспутная Дежка вернулась… Только вот произошло это совсем не так, как Акулине Фроловне представлялось: не в позоре, а в почете въезжала Дежка в город. И не пришлось таить ее возвращение от друзей и знакомых… Хотя бы потому, что невозможно оказалось утаить: торжество городского масштаба!

На концерте в оперном театре собрался весь высший свет Курска, а в главной ложе, на самом почетном месте, Плевицкая пожелала видеть свою мать. Акулина Фроловна смущалась чуть не до слез, когда направляли на нее бинокли, когда со всех сторон волнами шел шепот: "Это ее мать! Ее мать!" По окончании концерта Надежда со сцены в пояс поклонилась главной ложе — и Акулина Фроловна, совсем застеснявшись, тоже вскочила и поклонилась в пояс дочери, до слез умилив этим всех присутствовавших.

И В. Плевицкая в 1910

Во время того же памятного Курску концерта забавное происшествие случилось — долго потом вспоминали и рассказывали как анекдот: Николай Винников, старший брат певицы Плевицкой, будучи пьяным уже сутки, еще со свадьбы другой сестры, что накануне справлялась, в непотребном виде рвался на концерт — без билета, пьяный, грязный, на такой концерт, где вся знать курская присутствовала! — и обзывал городовых, которые в дверях его удерживали, и, бия себя кулаками в грудь, твердил, что он певице братом приходится и желает послушать, как это там она петь будет. Едва удержали.

Вызвали околоточного. Тот, обеспокоившись (а вдруг и впрямь брат? Ведь Плевицкая — из крестьян, это все знают, и мать у нее такая простая, скромная старушка), пытался вежливо буяна уговаривать: де "нехорошо в таком расстроенном виде в зал входить и сестрице неприятности делать". Но Николай, видя робость околоточного, совершенно распоясался, и пришлось посылать уже за полицмейстером, чтобы решал, что делать с пьяным хулиганом господином Винниковым.

А полицмейстер, не желая упускать ни мгновения долгожданного концерта, приказал околоточному усадить пьяного господина Винникова в его, полицмейстера, личный экипаж и "показать ему город Курск со всеми достопримечательностями, а заодно за его же, полицмейстера, счет угощать, сколько душенька примет". Отдав приказ, полицмейстер поспешил на концерт, оставив обомлевшего околоточного и торжествующего Николая.

Околоточный приказ выполнил.

Всю ночь возил по городу пьяного Николая и знакомил с "достопримечательностями" — с ночными питейными заведениями, которые вообще-то были незаконны, а потому досконально известны околоточному надзирателю. К утру, сам уже основательно "угостившийся", околоточный привез полубесчувственного Николая к дому его шурина, мужа Дунечки, где в тот момент гостили и остальные Винниковы — Акулина Фроловна и жена Николая Параша: те, кто смог приехать, потому что самая старшая, Настя, все еще жила в Киеве, где служил ее муж, и детей ей не на кого было там оставить, а везти с собой всю ораву она не решалась; а тихая хромоножка Маша неожиданно для всех вышла замуж за "образованного" — за сельского фельдшера из разночинцев — и уехала вместе с ним тоже куда-то под Киев, куда его направило начальство.

Акулина Фроловна, Дунечка и Параша от стыда едва не сгорели, ругали Николая ругательски, чуть не проклинали — опозорил на весь Курск свою знаменитую сестру-певицу! И в такой день! В день первого ее концерта в родном городе! А Надежда посмел-лась только да поблагодарила полицмейстера за находчивость и заботу о ее беспутном брате.