Плевицкая. Между искусством и разведкой

"26 января 1930 года генерал Кутепов, председатель Русского общевоинского союза, ассоциации с центром в Париже, 29, рю дю Колизе, исчез при таинственных обстоятельствах. Бывший русский офицер стал жертвой похищения; все поиски обнаружить его след остались безрезультатны; виновники не были раскрыты.

22 сентября 1937 года, в свою очередь, исчез его преемник, председатель РОВСа генерал Миллер".

Описав события 22 сентября, мэтр Вильм указал на уличающие Плевицкую факты, на влияние, которое она оказывала на мужа, на записную книжку Скоблина, которую она пыталась утаить, на продуманное заранее алиби. Назвав ее злым гением Скоблина, всегда во всех делах сопровождавшую его, он закончил словами:

"Полное согласие проявлялось между обоими обвиняемыми как в повседневной совместной жизни, так и в действиях, которыми были отмечены подготовка и проведение покушения, жертвой которого стал генерал Миллер"".

VIII

Был ли еще жив в то время генерал Миллер?

И что стало с генералом Скоблиным?

Вряд ли его расстреляли "свои же", то есть чекисты, как считали многие в эмиграции. Скоблин, напротив, был им дорог и нужен. Для показательного процесса. Для разоблачений, которые он мог сделать. Лубянка действительно планировала использовать показания генерала Скоблина в пропагандистских целях по разоблачению РОВСа. Но ни процесса, ни показаний, ни новых убийств белоэмигрантских деятелей — ничего не было. Никакого следа. Николай Скоблин просто исчез.

Существует версия, что "товарищи" помогли ему перебраться в Испанию, откуда он должен был плыть в СССР, но случилось непредвиденное: генерал Николай Владимирович Скоблин погиб при бомбардировке Барселоны германской авиацией.

Существует и другая версия — что Скоблин бежал куда-то в Южную Америку, где и прожил под чужим именем долгую, нелегкую, но счастливую жизнь. Якобы уже в пятидесятых годах его встретил и опознал кто-то из бывших соратников. Эта версия вызывает больше сомнений. Николай Владимирович работал на советскую разведку в надежде на возвращение — для него бегство за океан не имело никакого смысла, — а в противном случае не имело смысла соучастие в похищении Миллера.

IX

Похищение генерала Миллера, исчезновение Скоблина, арест и процесс Плевицкой — французские журналисты получили обильную пищу для всевозможных инсинуаций: правые и умеренные газеты указывали на НКВД как виновника исчезновения Миллера, левые — "Юманите" и "Попюлер" — на гитлеровских агентов, активно действовавших в среде русской эмиграции.

Советские газеты не могли обойти молчанием столь значительное событие — тем более что обвиняли советскую внешнюю разведку, а из-за гибели Николая Скоблина показательный процесс над эмигрантами, вошедшими в соглашение с гитлеровскими фашистами, отменялся. Скоблии мог бы стать главным "героем" этого процесса, но он погиб, и советские товарищи с легкостью от него отказались. 30 сентября 1937 года в "Правде": "Все отчетливее выясняются связи Скоблина с гитлеровским гестапо и звериная злоба и ненависть, которую питал Скоблин к Советскому Союзу. Ряд газет приводит заявление директора одного из парижских банков, который сообщил, что Скоблин располагал крупными средствами и часто менял в банке иностранную валюту. Из заявления банкира вытекает, что источником средств Скоблина явилась гитлеровская Германия".

Зато эмигрантские и французские газеты писали, будто Плевицкая едва ли не с детских лет была агентом НКВД и втянула в эту авантюру мужа — мягкого, деликатного, во всем подчиняющегося своей "старшей подруге".

Те немногие, кто достаточно близко знал генерала Скоблина, понимали абсурдность этих обвинений. Он не был мягким. Он никогда никому не подчинялся. И подавно не подчинялся он своей жене. В семье он был властным и даже резким. Мог накричать. Именно по причине того, что она была старше обожаемого "Коленьки" на семь лет, Плевицкая так трепетала перед ним и соглашалась на все, что стоило ему пожелать: она панически боялась быть брошенной. Ведь у нее не было детей. У нее, кроме "Коленьки", вообще никого не было.

Во время суда многие свидетели называли ее "злым гением" генерала Скоблина.

Но она могла быть "злым гением" для него только в том смысле, что действительно живо интересовалась любым его начинанием и поддерживала всегда и во всем, причем поддерживала не только на словах, но и в реальной деятельности. Ее отчаянная, безграничная любовь, ее поддержка и попустительство — вот и все "зло", причиненное ею Николаю Скоблину.

X

Плевицкая продолжала утверждать, что на большевиков не работала, что муж ее в свои дела не посвящал, и вообще — ничего она не знает, не помнит, не понимает.