Плевицкая

Операция с генералом Миллером была посложнее, так что в помощь Шпигельгласу из Мадрида прибыл руководитель представительства НКВД в республиканской Испании Александр Михайлович Орлов. Из Москвы прислали Вениамина Семеновича Гражуля, который после Гражданской войны служил в особых отделах, а в 1930-е годы использовался как нелегал. Репрессии обошли Гражуля стороной, в войну его перевели на преподавательскую работу. Из «парижан» привлекли заместителя нелегального резидента во Франции капитана госбезопасности Михаила Васильевича Григорьева, оперативный псевдоним «Александр». Его имя еще встретится на страницах этой книги.

Резидент в Париже Станислав Мартынович Глинский, который принимал участие в захвате Бориса Савинкова и получил за это орден Красного Знамени, ровно за месяц до операции был внезапно отозван в Москву. В Париже он работал с 1934 года. Уезжал Глинский в отличном настроении, но на родине был арестован как «польский шпион» и в декабре расстрелян. Его жене дали десять лет лагерей. Она отсидела свой срок полностью, вернулась в 1947 году в Москву. Ее вновь арестовали и отправили в Воркуту, она умерла по дороге.

Следы генерала теряются

Парижская резидентура информировала Центр о ходе расследования по делу Плевицкой и Скоблина. Сергей Николаевич Третьяков по-прежнему прилежно записывал всё, что говорилось в штабе РОВСа.

Менявшие друг друга работники центрального аппарата советской разведки, повинуясь резолюции начальства, в личное дело «Иванова» подшивали копии донесений и писем Сергея Николаевича Третьякова, шифровки из резидентуры, относящиеся к его работе. Это чисто деловые бумаги, и с каждым годом, отражая, видимо, процесс кадровых перемен на Лубянке, они становятся всё суше и стандартнее.

Читая составленные по «форме» сообщения, не просто представить себе, что чувствовал и о чем думал бывший крупный промышленник, бывший министр великой державы, день за днем, месяц за месяцем, год за годом, запираясь с утра в своей комнате, чтобы надеть наушники и разобрать, о чем этажом ниже говорят его бывшие соратники по Белому движению. Они вместе покинули Россию, вместе вели борьбу против советской власти, а теперь оказались по разные стороны баррикад…

Пятого октября 1937 года адмирал Кедров приказом № 32 по 1-му отделу РОВСа образовал Особую комиссию по делу Скоблина под председательством генерала от кавалерии Ивана Георгиевича Эрдели. В нее вошли: генерал-лейтенант Николай Михайлович Тихменев (он воевал и с японцами, и под командованием Брусилова в Галиции, и у Деникина; в Париже руководил «Союзом ревнителей памяти Николая II»), Сергей Дмитриевич Тверской (последний губернатор Саратовской губернии, глава Гражданского управления в правительстве юга России), Иван Иванович Тхоржевский (в Первую мировую войну управляющий канцелярией Министерства земледелия, камергер двора его императорского величества, он же поэт-переводчик), обязанности секретаря исполнил полковник граф Дмитрий Сергеевич Шереметев (один из немногих близких друзей императора с детских лет).

Двадцать восьмого февраля 1938 года комиссия Эрдели представила отчет. В Москве сразу же узнали, к каким выводам пришли в самом РОВСе, — Третьяков доложил.

«Материал „Петьки“ от 28 февраля 1938 года:

Похищение генерала Миллера было тщательно подготовлено и приведено в исполнение агентами ГПУ в Париже. У комиссии нет ни малейшего сомнения, что похищение генерала совершено большевиками.

Скоблин был квалифицированным предателем, уже давно работающим на большевиков и широко ими оплачиваемым.

Скоблин, по мнению комиссии, сообщников не имел, так как в таких делах, как похищение людей днем в большом городе, надо опасаться каких-либо пособников и помощников, могущих разболтать секрет раньше времени. Скоблин был одиночкой, действующей по указаниям ГПУ.

Внутренняя линия никакого отношения к делу похищения Миллера не имела».

Генерал Владимир Витковский, который руководил 1-м (французским) отделом Русского общевоинского союза, не стал держать выводы комиссии в секрете. Подписал приказ, с которым ознакомили всех членов РОВСа.

«ПРИКАЗ

1-му Отделу Русского Обще-Воинского Союза

Париж, 1 марта 1938 г.

Объявляю полностью выводы комиссии по всему делу Скоблина:

1. Записка, оставленная генералом Миллером в полдень 22 сентября, — единственный ключ к раскрытию тайны его исчезновения. Более раннее вскрытие этой записки, вероятно, не могло бы уже воспрепятствовать похищению генерала Миллера, но оно могло — и должно было помешать бегству Скоблина.

Заявление генерала Кусонского: „Считаю себя виновным в позднем вскрытии упомянутой записки, почему откровенно доложил начальнику Русского Обще-Воинского Союза о недопустимости занятия мною каких-либо ответственных должностей в РОВС“.

2. Бесследное исчезновение генерала Миллера среди бела дня в Париже было тщательно, до мелочей, подготовлено могущественной организацией, располагающей громадными денежными, техническими и политическими возможностями, недоступными никакой частной группе, и с очевидностью обличающими „руку Москвы“.