Пляска дервиша

– Напрасно. Вдруг, это – кто-нибудь из ваших знакомых. Смогли бы, не запылившись, заработать тысченку-другую долларов.

– Чушь!

– Слушай, когда с тобой разговаривают умные люди, – вмешалась его жена. – Только дураки отказываются от возможности заработать лишний пфеннинг. Особенно здесь, на Западе.

У нее, видимо, была своя шкала ценностей, а также валютных курсов, в которой тысченка-другая долларов равнялась одному пфеннингу.

– Обидно, конечно, что вы не видели оригиналов, – проговорил я голосом, полным сожаления и укоризны, – но не беда, у меня имеются с собой вполне приличные репродукции.

И развернул перед его носом предусмотрительно принесенный с собой журнал живописи.

Он глянул мельком, и его бородатую физиономию перекосила язвительная усмешка.

– Вы хотите уверить меня, что автор этой мазни разыскивается целой сворой детективов?

Его, разумеется, больше бы устроило, чтобы целая свора детективов разыскивала автора восторженных дегенератов с козлиными мордами, парящих в радужных облаках. И, возможно, впереди этой своры не отказался бы увидеть меня, лихо размахивающего чеком в миллион долларов.

– Дайте-ка посмотреть! – Фрау Котелкова выхватила из моих рук журнал. – М-м-м… Тоша, а это, случайно, не Ицык?

– Дура, это ведь даже не фигуративная живопись.

– А, может быть, Майя Маевская?

– Та вообще не пишет в цвете.

– Ну а кто бы это мог быть? Подумай.

– Отстань! – сказал он.

– И ты говоришь мне это после того, как я отдала тебе лучшие годы жизни?!

– Что?! – внезапно завопил Котелков. – Так это были лучшие?!

– Да, лучшие! – Она в сердцах швырнула в него журналом. – Лучшие годы жизни я провела, сидя голышом на этом стуле. Но, глядя на меня, ты, почему-то, малевал всяких уродцев с козлиными головами!

Я поспешно ринулся вперед, схватил журнал с пола и спрятал его в портфель.

– Ребятки, к сожалению, мне пора, – сказал я, но они этих слов, видимо, даже не расслышали. По крайней мере, с их стороны никаких возражений не последовало.

Я сделал еще несколько попыток войти в контакт с местными художниками. Но результаты оказались более чем скромными. Из всех, происшедших за эти дни встреч, заслуживают упоминания, пожалуй, лишь следующие.

Во-первых, с Ицыком, а если полностью – Исааком Куперманом. Он также числился в составленном Горбанюком списке, был наголо бритым, очкастым парнем, и больше напоминал интеллектуального уголовника, нежели художника-нонконформиста, каковым на самом деле являлся.

Застал я его в компании двух бугаев как раз в тот момент, когда они распивали дешевое вино из бумажных пакетов. На картинах в подрамниках, штабелями наваленных тут и там, чаще всего были изображены натюрморты из бутылок с выпивкой, стаканов, селедки и фотографий знаменитых вождей в рамках и без оных. Они так и назывались: «Натюрморт со Сталиным», «Натюрморт с Брежневым», «Натюрморт с Сусловым», «Натюрморт с Черненко». Последний стоял на станке незаконченным, без названия, но на фотографии явно просматривались контуры Жириновского.

– Натюрморт с Жириновским, – продекламировал я, ткнув в картину указательным пальцем.

– Сразу чувствуется сыщик высокого класса, – язвительно отозвался Ицык. – Как вы догадались? С помощью дедуктивного метода?

Бугаи дружно заржали.

– Именно, – кивнул я головой, – с помощью его, родимого.

– Никогда не имел дело с пинкертонами. С кагэбней – сколько угодно, с нашим доблестным уголовным розыском, а вот с пинкертонами – ни разу.

– Значит, я буду первым.

Он сунул в рот папиросу – мне даже показалось, что это – «Беломор-канал» – и с наглым видом уставился на меня.

– Как вас зовут?

– Крайский.

– Засуньте эти ваши доллары себе в задницу, господин Крайский. Этот парень, что расписал переходы в метро, – действительно гений. И плевать он хотел на ваши деньги, поэтому и не объявляется. Не все еще в этом вонючем мире продается, представьте себе. Мы взорвем его, этот ваш вонючий мир! Этих аккуратных европейчиков и американчиков с их дистиллированными мыслями. Так и передайте вашему клиенту. Скажите ему, что этот парень не продается. Es tut mir wirklich sehr leid[10], как говорят простые немецкие обыватели. Пусть засунет в жопу свои деньги. А если у него возникнут с этим трудности, помогите ему.

После такого поворота в разговоре можно было сразу же и уходить.

– Начните новую серию, господин Куперман, – посоветовал я ему на прощанье. – «Натюрморт с Колем», «Натюрморт с Мэйджором», «Натюрморт с Клинтоном»…

– Не беспокойтесь, за мной не заржавеет, – заверил он меня…

Во-вторых, с Сергеем Гламоздой. Во время своего прошлого посещения Берлина, находясь в ресторане в глубоком подпитии, мы с Джаичем купили картину именно этого Сергея Гламозды. Называлась она «Лети, пуля» и обошлась нам более чем в две тысячи марок. Сейчас она украшала стену моего кабинета в здании штаб-квартиры «Гвидона». Я поведал Гламозде эту историю, и тот сразу же оживился.