Пляска на плахе. Цена клятвы (СИ)

Ладарий мог бы ограничиться созывом Большого совета и в закрытом порядке судить Волдхарда, пригласить правителя Латандаля, дабы у союзников не возникало вопросов относительно разбирательства. Великий наставник также мог бы организовать в Эклузуме Священный суд, поскольку вопрос касался нарушения клятв и обетов, данных Хранителю. Однако Ладарий выбрал наиболее масштабный и громкий вариант, всколыхнувший весь Криасмор от Лаклана до Родуи. Вселенский суд должен был собрать около трех сотен представителей привилегированных сословий.

И теперь Демос лицезрел последствия широкого жеста Ладария, с тихим ворчанием волоча ногу по брусчатке рыночной площади. От трости уже можно было отказаться, но канцлер привык к ней и находил особое удовольствие в демонстрации напускной немощности.

«Казаться слабее, чем ты есть на самом деле, весьма удобно».

Над гладью воспетого сотнями поэтов озера Ладрис стояло марево. Холмы на востоке тонули в белесой дымке. Полноводная Ули гордо несла воды через столицу в Рион, к берегам Лутинского моря. На этом идиллия заканчивалась, уступая место форменному безумию, царившему во всполошенном городе.

Белокаменные стены Миссолена, казалось, даже подрагивали от охватившей столицу суматохи. В последний раз на памяти Деватона город сходил с ума подобным образом лишь во время похорон императора, а до того – в момент празднеств по случаю рождения наследника, которому было суждено оставить этот мир спустя два года. Торговцы, негоцианты, владельцы доходных домов и банкиры, продажные женщины и трактирщики, должно быть, восхваляли главу церкви, загребая серебро целыми мешками. Открывались новые базары, стихийно возникали рынки, зазывалы приглашали зажиточных гостей на аукционы. Бельтерианский банк задрал проценты и бесцеремонно наживался на ссуженных средствах. Впрочем, не без молчаливого одобрения Демоса.

«Должен же от этого безобразия быть хоть какой-то толк».

Мимо проходил торговец лимунадой – освежающим напитком, состоявшим из сока плодов лимонного дерева и ледяной родниковой воды, смешанных в равных пропорциях. Прохладительный кислый коктейль пользовался всеобщей любовью во всех уголках Миссолена от императорского дворца до гнилых трущоб. Канцлер жестом приказал Ихразу остановить разносчика и купить кувшин с напитком. Энниец бросил несколько медяков на лоток и сгреб сразу три порции. Лахель отпила поочередно из всех кувшинов, подождала некоторое время и, убедившись, что они не отравлены, подала один господину.

— Знаете, за что я уважаю такую жару? — задумчиво проговорил Демос, выпив восхитительно кислую жидкость. — Она делает всех равными. Король ты или босяк, купец или певец – ты изнываешь от духоты и преешь. Потеешь так, что соль хрустит между ягодицами. Этому раскаленному шарику в небе безразлично, кто ты. Он одинаково пытает всех нас.

Лахель пожала плечами и залпом выпила свою порцию. Перекрикивать расположившихся неподалеку уличных музыкантов ей не хотелось.

Шум Миссолена не утихал даже ночью, что серьезно мешало сну и работе Демоса. Окружающая обстановка напоминала ему затянувшуюся ярмарку. Главным событиям еще только предстояло иметь место, но предвосхищающий их хаос уже успел довести канцлера до бешенства. Более всего Демоса раздражало собственное бессилие. Ладарий, безусловно, имел право устроить подобный фарс. Поговаривали, что у Верховного наставника даже нашелся свидетель, готовый выступить в суде.

«И я знаю, кто».

Однако Деватон никак не мог взять в толк, почему глава церкви, до этого момента демонстрировавший желание к сотрудничеству, вдруг совершил столь важный шаг, не посоветовавшись ни с кем из дворца.

«Похоже, мне намекают о том, сколь ничтожное положение я в действительности занимаю. Не поэтому ли меня предостерегал покойный Ирвинг? Быть может, некогда и он сам так обманулся? Тиллий сказал, что Маргию помогли умереть, а Изара бежала из столицы, опасаясь меня… Во что же я влез? И во что втянул меня Ирвинг?»

Оказавшись затянутым в водоворот всеобщей суеты, Демос так и не смог найти время, чтобы разобраться с последней загадкой Ирвинга Аллантайна. Глас разума убеждал нового канцлера отказаться от затеи, но впервые за долгое время Демос предпочел игнорировать доводы рассудка. Но для того, чтобы понять причины происходящего, требовалось пойти на риск.

«Если я не начну поиски ответов сейчас, не уверен, что вообще смогу этим заняться. Подготовка к суду, сам процесс, его последствия… Можно подумать, кто-то специально прилагает усилия, чтобы отвлечь меня от этого дела».

Об этом размышлял Демос, направляясь к резиденции Аллантайнов. Слуги молчали.