Пляска одержимости (СИ)

Медленно она подняла руку и осмотрела ее. Хром был цел, никаких следов пыток, как было с Такахиро. Но все так болело… Особенно затылок. Она опустила пальцы на лицо и неторопливо провела ими по коже. Датчик ощущений сбоил, кажется, от сенсорной перегрузки — такое уже бывало, но она все равно смогла почувствовать повязку на одном из глазу, да и по всему лицу в принципе.

И вздрогнула, вспомнив.

Выстрел, прошедший вскользь по виску. А до этого — Миназуки с Хабакири.

Это заставило ее рывком подняться.

И обратить на себя внимание человека, который, видимо, все это время находился в комнате. Охико. Когда та опустилась рядом с ней, Харада резко вздрогнула, после чего отдернула руку, словно от кипятка.

У нее была цель. Точно.

Спасти… того придурка. Вытащить его. Ямато, этого несносного мальчишку. Он был хорошим человеком. Он заслужил спасения. Надо было… Надо…

— Сен-тян? Куда ты вскочила? — обеспокоенно спросила та, и еще что-то, еще, но Харада ее не слушала.

Она поднялась на ноги — те держали некрепко — и устремилась вперед. Точно, осознала она. Все это ловушка. Охико тут нет, это обман воображения. Иллюзия. Но даже если так, то, может быть, она еще сможет достучаться до кого-нибудь. Докричаться до Вашимине. До Широ. До кого-нибудь, кто действительно существовал в этой реальности, а не был подкинутым спасательным кругом от тех жалких крупиц самосохранения в сознании, что еще остались после этих нескольких безумных лет.

Но, кажется, Охико все же была настоящей. Поэтому, когда она вцепилась в рукав, Харада это почувствовала.

— Куда ты?! Тебе еще нельзя! Врач запретил!

— Надо… идти…

— В таком состоянии?! — Охико потянула ее назад, заглядывая в глаза. — О чем ты?!

— Меня ждут…

— Кто?! Отдохни! Пожалуйста! Там нет никого, а Тайтэн…

Стоило голой руке Охико прикоснуться к синтокоже, как Харада дернулась. В голове промелькнули образы Миназуки и Такахиро, Тайтэна, все, что они делали. Боль отдалась в виске, сильная, словно кто-то начал бить череп молотком. Согнувшись пополам, она сжалась в клубок, и, пока Охико смотрела на это с искренней растерянностью, бормотала себе под нос:

— Пожалуйста, только не к нему, куда угодно, но только не туда, я что угодно сделаю, пожалуйста, только не обратно, не надо…

— Сен-тян…

— Господин Вашимине забрал меня оттуда, — пробормотала Харада, и на ее лице неожиданно выросла лихорадочная дрожащая улыбка. — Я все еще нужна… господину Вашимине… Нужно идти.

Охико затрясла головой, пытаясь усадить ее обратно, но Харада резко выпрямилась и сделала шаг по направлению к дверям. Отсюда был виден внутренний дворик, знакомый. И правда, двор господина Вашимине… Даже если это иллюзия, ей нужно было выбираться.

— Что ты творишь?..

— Мне надо… Туда… К нему…

— Кому «ему»?!

— К Ямато…

— Ямато?! Какой еще Ямато?! — голос Охико звучал искренне напугано. — Что ты такое говоришь?!

— Он мне поможет!.. Точно!.. Я…

Но через несколько шагов ослабшее тело ее подвело, и, завалившись на бок на резко подкосившихся ногах, Харада тяжело рухнула на пол. Вскрикнув, Охико стремглав бросилась к ней — рухнув рядом на колени, она схватила ее за плечи и легонько потрясла, надеясь услышать хоть какой-то отклик.

Ответа не было — глаза у нее закатились, она тяжело дышала и была явно без сознания. Охико в ужасе распахнула глаза и аккуратно коснулась губами ее лба, после чего нахмурилась — кипяток. Вцепившись в ее плечо еще крепче, пытаясь дозваться, услышать хоть какой-то ответ, она с надеждой посмотрела на нее, но ничего не произошло.

Лишь ее голос звучал в пустой тишине поместья.

— Сен! Сен!..

В итоге, она так и не проснулась.

Наступил вечер, во дворике зажглись неяркие фонарики; они добавляли комнате чуть более теплой атмосферы. Единственная лампа едва-едва горела, и Охико отвела ее свет в сторону, решив, что в ином же случае она будет слишком ярко бить в глаза гостью их огромного пустого дома.

Проведя пальцами по линии роста волос, Охико лишь сильнее нахмурилась и поджала губы. Выглядела бывшая подопечная господина Вашимине отвратительно, и это было очень мягко сказано. Белая как полотно с единственным ярким пятном в виде болезненного румянца, осунувшаяся — не такой ее образ Охико хранила в памяти после вести об исчезновении. Ей нравилось то, как она выглядела раньше — больше двух лет назад, когда не было еще никакого Ямато на горизонте, когда ее волосы отливали крашенным светлым цветом, а не родным со страшными белыми прядями… Когда в глазах искрилась жизнь, а не жалкое ее подобие.

Кто-то мог сказать, что ее не должны были волновать люди, пути с которыми разошлись; но Охико нравилось пересекаться с Сен, она была чудесной, по ее мнению, девушкой, которая могла достигнуть больших высот, не задирая при этом нос слишком высоко. Она была едва ли не единственным гостем в поместье, которая относилась к ней излишне уважительно — и при том, что Охико абсолютно не настаивала.