Пляска одержимости

— Но она — уже что-то. Настоящее сокровище в коробке. Но это только начало! Если она была дочерью Тайтэна и Аи, участвовавшей в проекте, значит, их геном не отторгает технологии, наоборот. И если получилось с Цубаки, представь, что выйдет, если новый ребенок Тайтэна получит импланты еще раньше?

— Для того, чтобы проверить, насколько хорошо работает проект, я решил найти новое ядро. Ребенка, которому можно будет поместить импланты с самого рождения. Посмотреть, как он будет привыкать к технологиям с самого детства. И затем взглянуть на результат.

— И ты пожертвовал чьим-то ребенком ради этого? — осклабился Ямато. — Раз из твоих остался лишь уже взрослый сын.

— О нет, Такигава.

Тайтэн взглянул на него так, словно этот вопрос опечалил его. Будто бы настолько глупым он был.

И что-то в этом взгляде Ямато крайне сильно не понравилось.

— Полтора года — достаточный срок для рождения нового ребенка. Новой дочери.

— Жаль, что все вышло так.

В свете лампы мелькнули очки, и, проведя рукой по поверхности колбы, Ханзе взглянул на своего невидимого собеседника и улыбнулся во весь рот. В полумраке его глаза сверкнули ярким зеленым цветом.

— Но, эй. Это ведь лишь новый повод броситься в исследования с головой, ты так не думаешь?

Некоторое время они шли в молчании.

Ямато не знал, что ему добавить. Что вообще сказать. У Тайтэна был еще один ребенок, значит? Какая-то девочка, которой он едва не с рождения начал вживлять импланты. Это было бесчеловечно, жестоко, но что Ямато мог тут сделать? Он не собирался и третий раз бросаться на «Хорин», тем более, он даже не знал, где сейчас этот ребенок. Проще было закрыть глаза и смириться, ведь неведение — блаженно. Но что-то внутри него полыхало от негодования, от ощущения, что так поступать было нельзя.

Разве это было справедливо?

Но кем он был, чтобы это осуждать? Если бы Отора не проник к нему в голову, если бы Хорин Аи была все еще жива, то ни Цубаки, ни этот ребенок не вынуждены были бы страдать сейчас. Но Отора не коснулся бы его, не скажи Ямато лезть туда Окамура. Все сходилось лишь на нем, и это он был виноват: в смерти Хорин Аи, Цубаки. И в мучениях этой маленькой девочки.

Но в какой-то момент пришлось отложить эти размышления в долгий ящик.

Когда Тайтэн говорил про «тварей», что обитают на свалке, он подразумевал вовсе не скавов.

Ямато знал это.

Знал обо всем — о том, что за чудовища водятся в Пустошах, о том, что самые разумные из них даже проникали в Эдо. Зачем? Чтобы полакомиться человечинкой? Сам Ямато считал это глупостью, а потому слухи о екаях воспринимал с огромным скептицизмом. Не то, что он не верил в существ из Пустошей, их существование было очевидно из кучи слухов от самых разных людей, но то, что какие-то из них могли проникнуть даже на окраины города… Глупость. Границы Эдо патрулировали, он знал это, поэтому никакая тварь оттуда сюда проникнуть не могла. Это было попросту невозможно.

Он никогда в жизни не видел екая. Но сейчас столкнулся — нечто огромное, белое, напоминающее волка или собаку… Нет, скорее крысу. Оно преследовало их по пятам, но особо близко не подходило, отчего Ямато начал подозревать, что тварюга либо не планирует нападать… по каким-либо причинам, либо чего-то выжидает. Второе звучало намного логичнее. Это же животное. Он читал о них в Сети.

Он сообщил Тайтэну о слежке. Если уж они заключили мир на время нахождения тут, то можно было и поделиться. Ямато подумывал о том, чтобы бросить своего вынужденного товарища в скитаниях по свалке на съедение твари, но Тайтэн был прав: вместе у них было больше возможностей выбраться отсюда живыми. У Тайтэна было множество ресурсов, плюс сейчас человек, следящий за тылом, был полезен; можно было бы не довериться, но тот сам подставлял Ямато свою, подразумевая ранее заключенный мир. Конечно, желание помогать ему, Ямато, он все еще не понимал, подозревая, что против него что-то планируют, но пока Тайтэн не провоцировал его на драку, можно было и потерпеть. А потом…

Потом он что-нибудь придумает.

И убьет его. Точно. Не станет уходить от этого… как говорил Тайтэн…

Каждый раз, когда Ямато задумывался об этом, ему становилось дурно. Он не знал, что было виновато в собственном образе мышления: у него никогда не было никаких особых принципов или случаев, что заставили бы поступать его именно так, а не иначе. Как приказали. Будто бы что-то вдолбило в голову, что он должен четко следовать указаниям…

Но это глупо. Да, Тайтэн был прав в этом, Ямато и правда так поступал… Слушался Окамуру, Ханзе, которые не упоминали лишних убийств — и без надобности, без случайностей, Ямато никого не трогал. Но что тогда с Ишикавой? И Цунефусой? Или же он не считал их своими «нанимателями»? Ишикаву до последнего времени он вообще ненавидел и не полагал, что работает на него. Цунефуса же был ему скорее другом.

Выходит, причина в этом?