Пляска смерти

– У меня три прекрасные комнаты, – сказала она. – Это настоящая маленькая квартира, которая была оставлена для гаулейтера. Если у вас есть время, пойдемте, я вам ее покажу.

Она направилась к двери и знаком пригласила Фабиана следовать за собой. Он пошел, чтобы не показаться неучтивым, да и не в его натуре было отклонять просьбу красивой женщины.

Комнаты оказались просторными и со вкусом обставленными. Повсюду стояли большие вазы с ландышами, точно такие, какую Фабиан вчера купил для Кристы.

– Здесь просто великолепно, – заметил он.

– Правда, хорошо? – ответила она, равнодушно прохаживаясь по комнатам.

И, не дожидаясь, покуда он выскажет свое мнение, добавила:

– Вы уже ужинали? Нет? Вот и прекрасно.

Она даже захлопала в ладоши.

– В таком случае доставьте мне удовольствие и поужинайте со мной. Идет? Если вы ничего не имеете против, мы проведем этот ужасный вечер вместе. Садитесь и будьте как дома.

Не дожидаясь его ответа и как будто боясь, что он откажется, Шарлотта продолжала:

– Я закажу официанту ужин на двоих. Что он принесет, в конце концов безразлично. Но шампанского я хочу непременно, если вы ничего не имеете против. Сегодня я должна пить шампанское, много шампанского. Надо вам сказать, что, пока я живу в гостинице, я гостья гаулейтера, а он приказал мне не скупиться.

Она позвонила официанту.

– Вы, господин Фабиан, лучше меня знаете, какая марка шампанского считается здесь лучшей, прошу вас, распорядитесь! Ах, вы и не подозреваете, в каком я сегодня ужасном настроении!

Проговорив это, прекрасная Шарлотта засмеялась.

XIV

– Никто и не подозревает, в каком я сегодня ужасном настроении, – снова сказала Шарлотта после того, как они, поужинав, перешли в восхитительный маленький салон. И опять рассмеялась.

– Вы не верите мне, потому что я говорю это смеясь. Ах, как плохо вы знаете женщин!

– В таком случае мне остается только преклониться перед мастерством, позволяющим вам так искусно скрывать плохое настроение, – ответил Фабиан.

Шарлотта подняла на него свои прекрасные глаза.

– Я люблю лесть, – сказала она и улыбнулась. – Но садитесь же, прошу вас. Я налью вам бокал шампанского. Вы не представляете себе, как я вам благодарна за то, что вы развлекаете меня сегодня вечером. Выпьем за нашу дружбу.

Фабиан поклонился.

– За дружбу.

Шарлотта опустилась в одно из широких голубых кресел, в котором лежать было удобнее, чем сидеть. Она взяла со стола сигарету и закурила. Может быть, Фабиан хочет еще чего-нибудь? Ликера, кофе, виски?

– Да, да, – начала Шарлотта и выпустила дым через ноздри. – Я бесконечно признательна вам за то, что вы составили мне компанию. Видите эти чемоданы? Я больше не вернусь в Эйнштеттен. Мое пребывание в «замке» окончено. Гаулейтер был очень щедр! Посмотрите на это кольцо! В брильянте два карата. Или вот это. Видели вы где-нибудь более оригинальный мундштучок? На серебряной полоске выгравировано: «Цветущей жизни». Это, конечно, шутка, мои товарищи, венские актеры, так прозвали меня. Ха-ха-ха! Другая, поумнее, была бы счастлива на моем месте, но только не я. Глупый человек не может быть счастлив, он весь во власти своих вздорных мыслей. Человек с головой, когда пьет шампанское, становится веселым, а глупый только больше печалится. Вы знаете, что граф Доссе умер?

Фабиан кивнул головой.

– Да, – участливо проговорил он, – я очень ценил его.

– Бедный Александр, он рано простился с жизнью, – продолжала Шарлотта. – Прошло уже четыре месяца, и я немного успокоилась. В первые дни это никак не укладывалось в моей голове. Представьте себе мое состояние, когда гаулейтер положил передо мной телеграмму: «Граф Доссе тяжело ранен во время автомобильной катастрофы в Мюнхене».

– В Мюнхене? – переспросил пораженный Фабиан.

– Да, в Мюнхене. Я хотела тотчас же выехать туда, – продолжала Шарлотта, вставая и закуривая новую сигарету. – Но Фогельсбергер протелефонировал в Мюнхен, и ему сказали, что в клинику никого не пускают, а кроме того, мой приезд мог слишком сильно взволновать его после операции. Через три дня гаулейтер подал мне газету, и я прочла, что граф Доссе скончался в клинике от ранений, полученных при катастрофе.

Фабиан даже привскочил, но, по счастью, Шарлотта, занятая своей сигаретой, не заметила его удивления. К тому же в этот момент появился официант с кофе.

Шарлотта прервала свой рассказ и обратилась к нему:

– Передайте господину Росмейеру, что я очень довольна тем, как меня обслуживают, и сообщу об этом господину гаулейтеру.

Официант пробормотал что-то нечленораздельное и поклонился. Пока он расставлял чашки, Шарлотта поднялась с кресла и стала расхаживать по комнате.

– Я целых три дня никого не могла видеть, – вернулась она к своему рассказу. – Я была очень довольна, что никто меня не тревожил.

– Не надо сливок, – сказал Фабиан официанту просто для того, чтобы что-нибудь сказать.