Пляска смерти

— Если ты ее заставишь прекратить, куда эта энергия денется?

Ричард открыл было рот — и закрыл снова. Кивнул.

— Понял. Наверное, я сам занервничал, глядя, как она расхаживает.

— Тогда не гляди, — сказал Тревис так, как будто это было легче легкого.

Ричард шумно и глубоко вдохнул воздух, потом сказал:

— Пойду подышу. Буду прямо у двери, обещаю.

Я остановилась на миг, чтобы бросить:

— Знаю, что будешь.

Он кивнул и вышел. Когда за ним закрылась дверь, Тревис сказал:

— Ну, слава Богу. Одного такого нервного достаточно на помещение такого размера.

Я посмотрела на него:

— А что, Ричард так же нервничал?

Мика рассмеялся:

— Да.

Я крепко обняла себя за плечи:

— Наверное, я сама так взвинчена, что не заметила.

— Тебе положено нервничать, — сказала Клодия от двери.

Я кивнула, но не то чтобы поверила.

В дверь постучали. Я вздрогнула, обернулась на стук, впилась пальцами в собственные руки. Уже не обнимала себя — цеплялась, как цепляются пальцы за осыпающийся карниз перед тем, как ты с воплем рухнешь в бездну.

Грэхем приоткрыл дверь, просунул голову:

— Это доктор.

— Впусти его, — велела Клодия напряженным голосом. Неужто от меня все сегодня начинают психовать?

Вошел доктор Норт, бросив беглый взгляд на стоящего у двери Иксиона.

— Ваши люди слегка нервируют сестер и пациенток. Они не могли бы войти сюда?

Я посмотрела на Клодию — командовала она. Она кивнула и послала Лизандро открыть дверь и позвать Грэхема с Иксионом. Грэхем сразу нашел кусок стены, за который ухватиться, улыбнулся мне нервозно — как я понимаю, хотел меня успокоить. Иксион хмуро оглядел комнату и вроде бы не знал, куда встать. Что-то очень тут людно стало.

— К окну, Иксион. Не все, кто за нами охотится, входят в дверь.

Прямое нападение не очень нам грозило, но зато человек получил место, где встать, подальше от кровати и от всего, что мы делали. Но если будет осмотр, то все, кроме потенциальных отцов, должны будут выйти.

Когда Иксион устроился у окна, доктор Норт оглядел комнату.

— Вы хотите обсуждать это при всех?

— Вы только что попросили меня пригласить в комнату еще двоих, док.

Он улыбнулся:

— Я имел в виду, что некоторых из них вы, может быть, хотели бы отослать в кафетерий.

Я вздохнула, покачала головой. Как ему объяснить, что, если новости плохие, мне может понадобиться кто-то из моего персонала поддержки, если не все? Никак, так что я и пытаться не стала.

— Вы уж выкладывайте, док, о’кей? Меня этот саспенс уже достал.

Он кивнул, поправил очки. У него за спиной открылась дверь, и вошел Ричард.

— Я ничего не пропустил?

Я покачала головой.

— Анита, — сказал доктор Норт, — вы себя до крови пораните, если будете вот так вдавливать ногти в собственные руки.

Я посмотрела на пальцы так, будто они только что возникли на концах моих рук. На коже остались полулунные вмятины от ногтей. Почти до крови. Почти.

Ричард протянул мне руку, я поколебалась и взяла ее. Всплеск энергии потряс нас — мы слишком оба нервничали, чтобы быть друг другу помощью. Он закрылся, поставил щиты, и его рука в моей стала всего лишь теплой и настоящей. Я оценила его усилие, когда он увидел, что я сделала со своими руками, но сама я проиграла битву за то, чтобы не оглянуться на Мику. Я была слишком перепугана, чтобы ублажать чье-либо самолюбие. Чтобы не хотеть притянуть к себе как можно больше всего, что есть уютного на свете.

Мика подошел к другой моей руке. Ричард напрягся, потому что не хотел этого и не мог скрыть, что не хочет, но сцену не устроил. Я пожала его руку, ткнулась головой ему в плечо, давая ему понять, как много он для меня значит, потому что он действительно значил для меня много. Этот знак внимания заработал мне улыбку, озарившую все его лицо. Когда-то за один вид этой улыбки я бы отдала свое сердце.

Я обернулась к доктору, держась за них обоих, и мне было лучше от того, что я за них держалась. Мне хотелось изобразить хладнокровие, но держалась я за них как за два последних деревянных обломка посреди океана.

— Я попросил проверить кровь еще раз, Анита.

— Значит, ничего хорошего, — сказала я.

— В такой момент полагается попросить ее сесть? — спросила Клодия.

Доктор Норт глянул на нее:

— Если хочет, может сесть. — Он обернулся ко мне: — Хотите сесть?

— А надо?

Он улыбнулся шире:

— Не думаю, но если надо будет, у вас хорошая поддержка. — Он кивнул в сторону Мики и Ричарда.

— Выкладывайте, док.

Мой голос звучал чуть сдавленно, но не дрожал. Очко в мою пользу.

— Я могу быть полностью откровенен при всех присутствующих?

Я подавила желание заорать и сумела ответить:

— Да, да, только говорите уж, Бога ради!

Он снова кивнул:

— Вам известно, что у вас ликантропия?

Я тоже кивнула и нахмурилась:

— Мне известно, что я — носитель ликантропии.

— Забавно, что вы так это формулируете. У вас кровь совершенно уникальна, Анита.

— Месяца полтора назад я узнала, что являюсь носителем ликантропии волчьей, леопардовой, львиной и еще какой-то, которую не смогли даже определить.

Он глянул на меня поверх очков: