Пляска смерти

Мы питались не только от Огюстина — нет, от всех его подданных, кто был на нашей территории. Я ощутила Хэвена, льва-оборотня, который судорожно бился на полу в куче упавших портьер. Бенни за рулем утратил самоконтроль и со скрежетом съехал на обочину. Пирс, корчась, сполз по стене на пол. Октавий свалился на лестнице, задыхаясь, цепляясь за каменные стены, обдирая в кровь ногти, сопротивляясь, но ничто его не могло спасти — и никого из них. Будь дело в Чикаго, мы могли бы напитаться от всех вампиров и всех зверей, обязанных Огюстину повиновением, и он бы не помешал нам. За это наслаждение он продал бы все, что осталось у него от души, и души всех, кто на него работал.

Мы выпили их до дна, их всех, мы ели, ели, ели, мы питались, пока Огюстин не затих между нами, чуть подергиваясь. Жан-Клод посмотрел на меня поверх вспотевшего тела Огюстина, и улыбался он свирепо. Он глядел на меня синими глазами, горящими так, что светилась кожа на лице, он пылал силой, которую мы выпили, и много было этой силы, неимоверно много. Далеким эхом я ощутила, как прислонившийся где-то к стене Ричард пошатнулся от силы, которую мы набрали и разделили с ним.

Одной мысли хватило. Мика и Натэниел сидели за дверью, один оперся на стену, другой сел на пол. И Натэниел смеялся от прилива силы. Мы разделили силу со всеми нашими, со всеми. Хорошими, плохими, никакими — каждый, кто был связан с нами, допьяна напился силы и сегодня светился. Если бы существовал метафизический спутник в небе, с его орбиты было бы видно, как пылает вся наша территория.

Глава десятая

Ушел примерно час, чтобы развести всех по местам, где каждый мог привести себя в порядок. Клодия послала за подкреплением, так что теперь разгромленная гостиная была окружена почти сплошной стеной охранников в черном. Вервольфы, крысолюды и гиенолаки — группы, с которыми у нас были договоры, — встали вокруг, пока Октавий бился в истерике. Будь у него с собой охраны больше, а у нас меньше, могло бы дойти до схватки, но когда у противника численное превосходство плюс превосходство в физической силе, а твой мастер говорит «оставь»… в общем, Октавию пришлось утереться. Ему это не понравилось, и Пирсу тоже, а вот Хэвен, он же Куки-Монстр, был на стороне Огги. Им мы понравились.

Мы с Жан-Клодом легли в большую ванну. Костюм мой превратился в лохмотья, но пистолет и нож лежали на краю ванны. Больше ничего спасти не удалось. Мы мылись, оттирались, а теперь просто отмокали в горячей воде. Огги, наверное, уже принял душ внизу, но Реквием и Ашер должны были проследить, чтобы наши гости ничего не учинили нехорошего. Поскольку оба они были мастера вампиров старше четырехсот лет, задача была им по силам. А мы уже сегодня свою долю работы сделали.

Жан-Клод полулежал, опираясь на края ванны, а я лежала в его объятиях, опираясь на него спиной. Он провел ладонью по моей руке от плеча вниз и прижал к себе крепче. И был совершенно расслаблен. Кажется, мы сегодня свою долю работы точно сделали.

Голос его прозвучал лениво, почти сонно:

— О чем ты думаешь, ma petite?

— Если бы ты не закрыл метки так плотно, не пришлось бы спрашивать. — Я ткнулась головой в ямку на его плече. — Ты их закрыл, как только мы кончили возиться с Огги. Зачем?

Он слегка напрягся, и даже руки его, обнимавшие меня, напряглись — перестали быть такими уютными.

— Наверное, боялся того, что ты можешь найти у меня в мыслях.

Голос его уже не был сонным — в нем звучала та невыразительная пустота, за которой он привык скрываться.

— И что бы я нашла? — спросила я, уже не прижимаясь к нему. Напряжение — оно заразно.

— Если бы я хотел, чтобы ты знала ответ на этот вопрос, я бы не стал закрывать метки.

Я начала было спорить, но меня остановила другая мысль. При так широко открытых метках я только случайно не вспомнила о возможном ребенке. Случай — да еще и ardeurстирает все, что к нему не относится. Сейчас страх ползком возвращался обратно, стягивая живот, напрягая мышцы. Боже мой, только бы не беременность!

— В чем дело, ma petite? — спросил он.

Я выдохнула, чуть-чуть прерывисто, и сказала:

— Знаешь, Жан-Клод, обычно я сторонница честности, но сегодня, кажется, все откровения, которые можно выдержать за один раз, я уже получила. Что бы ты сейчас ни думал, какие бы ни были у тебя мысли, я не против.

— Не против, даже не зная, что это за мысли?

Я устроилась в его руках, надеясь, что прикосновение его тела и горячей воды снимут это чертово напряжение.

— Да, — сказала я. — Да.

Он сдвинул меня вбок, держа в воде, чтобы заглянуть мне в лицо.

— Просто «да»? — Скептицизм на его лице читался явно.