Пляска смерти

Мика подошел ко мне, осторожно ко мне прикоснулся. Я обвила его руками, он прижал меня теснее, и я ткнулась лицом ему в шею, ощущая его теплый запах, и от одного этого что-то отпустило меня, что-то жесткое и холодное. Я вдыхала его аромат, и под запахом чистой кожи и лосьона после бритья был вот этот запах, от которого морщится нос, почти резкий запах леопарда. Родной запах.

Он сказал прямо мне в шею:

— Анита, пойдем спать.

Я кивнула, прижимаясь к нему.

И ощутила кожей, как его губы раздвинулись в улыбке. Это ощущение очень было мне знакомо — значит я часто заставляла его улыбаться, прижимаясь ко мне губами. Наверное, так.

Он отодвинулся и стал расстегивать воротник. Ему надо было еще снять галстук. Я стояла и смотрела, как обнажается загорелый торс, но вместо радости от такого зрелища я ощутила, как снова возвращается неловкость.

Я коснулась его руки, остановила его, когда он расстегивал манжеты.

— Погоди минутку.

Он обратил ко мне озадаченный взгляд.

— Снова нервничаешь, — заметил Натэниел. — В чем дело?

Я покачала головой, посмотрела на ту сторону кровати. Жан-Клод все еще стоял там, но теперь опирался на деревянную стойку, обвив ее руками. Лицо его было спокойно, но я уже сегодня проникла к нему в голову дальше обычного, в некоторую особую область.

— Черт, — сказала я.

— Что такое? — спросили одновременно Мика и Натэниел.

— Я знаю, в чем дело.

Они оба посмотрели на меня, но я смотрела на Жан-Клода.

— В тебе.

— Я уже видел твоих мужчин обнаженными, — сказал он тем же любезным закрытым голосом.

— Мы все лежали в постели голые и потные, Анита, — напомнил Натэниел.

— Да, но у вас никогда не было с ним секса. У меня был.

— Жан-Клод кормился от меня, Анита, — сказал Мика. — Он у меня больше брал крови, чем у тебя.

Я посмотрела на него:

— Ты хочешь сказать, что дать ему кровь — это то же самое, что иметь с ним секс?

Он пожал плечами, и лицо его приняло то замкнутое выражение, которое бывало, когда он не знал, какого выражения лица я от него хочу.

— У меня бывал секс, от которого было далеко не так хорошо, как когда Жан-Клод кормится.

— Значит, это был неправильный секс, — сказала я.

Он улыбнулся:

— Я был молод. Потом я научился.

— Это да, — согласилась я и улыбнулась в ответ.

Он поцеловал меня, потом отодвинулся и посмотрел изучающим взглядом, отодвинулся в сторону — положить запонку на ночной столик, и занялся другим рукавом, стоя спиной ко мне. Подняв глаза, я обнаружила, что не только я на него смотрю.

Смотрел и Жан-Клод с тем же непроницаемым красивым лицом. Смотрел на нас всех. Да, мы бывали вместе в постели, голые и потные. Черт, иногда в этой куче тел бывали и Ашер, и Джейсон — зависит от того, кто кого последним кормил. Так чего же это я уставилась на Жан-Клода, который смотрит, как Мика снимает рубашку?

Вдруг меня осенила умная мысль. У меня их вообще-то немного — по поводу моей эмоциональной жизни, во всяком случае.

— Знаю, в чем дело, — сказала я снова.

Все посмотрели на меня. Я коснулась голой спины Мики, но смотрела при этом на Жан-Клода:

— Это из-за того, что мы сегодня сделали с Огюстином.

Жан-Клод сел на угол кровати, все еще держась одной рукой за стойку.

— О чем именно ты упоминаешь, ma petite?Мы сегодня с Огюстином сделали многое.

— Я знаю, все считают, будто мы все тискаемся друг с другом без разбора, но сегодня я впервые увидела, как целуются двое мужчин. Я никогда не видела, чтобы… — У меня пресекся голос. Неужто я еще такой младенец? Черт побери, я же уже большая! — …никогда не видела раньше анального секса, тем более между двумя мужчинами. Тем более между моим любовником и чужим мужчиной. — Как следует вдохнув, я выдохнула и подошла к краю кровати — чуть ближе к Жан-Клоду. — Ну, я понятно говорю?

— Тебя взволновало то, что ты увидела, — сказал он.

— Погоди-ка. — Я обернулась на голос Натэниела. Он приподнялся на локте на подушках, простыня сбилась на колени, едва прикрывая его, но по лицу было видно, что он этого не замечает. — Что ты чувствовала, когда Жан-Клод целовал Огги?

Я открыла рот — и закрыла, потому что не знала ответа. А что я чувствовала?

— Ну, я была не против. Это было… интересно.

Но это было не совсем верно. Я уставилась на кровать и сказала:

— Нет, я… это было интересно.

— Интересно — в хорошем смысле или в плохом? — спросил Натэниел.

Я ответила, не поднимая глаз:

— В хорошем.