Пляска смерти. Воспоминания унтерштурмфюрера СС. 1941–1945

Подобная политика в области производства вооружений вызывала недоумение в войсках, сражавшихся на Восточном фронте, по крайней мере у младших офицеров и унтер-офицеров. Единственным ярким лучом во тьме был для нас великий фюрер, слово которого во всех вопросах являлось решающим, он должен был знать, что происходит, и непременно, как мы надеялись, позаботиться о том, чтобы выправить положение. А тем временем мы отходили все дальше и дальше, и количество наших кладбищ ежедневно росло.

Вновь и вновь мы были вынуждены уступать натиску противника – чей боевой дух, как мы хорошо знали, был гораздо ниже нашего (автор пристрастен. – Ред.), – в бессильной ярости обращая взоры на запад в ожидании новых танков, артиллерийских орудий и самолетов. Но на западе продолжали усердно трудиться, непрестанно переделывая, улучшая и модифицируя… Между тем существовала настоятельная потребность в массовых поставках артиллерийских орудий, танков и самолетов, мы же получали жалкие крохи.

Гонка на время с маячившим на горизонте возмездием уже началась.

У германского командования на Востоке не нашлось другого ответа на сложившуюся ситуацию, кроме как применить тактику выжженной земли и уравновесить нехватку материальных средств созданием пустынной зоны перед Днепром, на преодоление которой Красная армия потратила бы много сил.

Словно онемев от потрясения, стоял я, пораженный, и молча взирал на катившийся мимо нескончаемый поток конных повозок, ручных тележек, людей – мужчин, женщин и детей, – бредущих, согнувшись под тяжестью своих немудреных пожитков; а также на проходившие немецкие войска: артиллерию, танки, пехоту, казачьи и немецкие кавалерийские части. Вся эта масса людей, лошадей и техники стремилась на запад, навстречу заходящему солнцу.

Постепенно этот воистину библейский исход принял размеры настоящей катастрофы. А позади, на востоке, уже ярким пламенем пылали города и села, и сумерки наползали на широкую реку, на поверхности которой, отражаясь, дрожало зарево многочисленных пожаров. Как видно, этой реке выпало сыграть важную роль в судьбе Германии. С высоты полуразрушенной стены, где я стоял со своим отделением в охранении, был виден берег, заполненный тысячами и тысячами голов теснящегося и ревущего рогатого скота. Подгоняемые пастухами измученные животные, опустив голову, входили в стремительные воды, и река шевелилась множеством голов, плывущих к западному берегу, где нам предстояло возвести мощный оборонительный рубеж. Но как все переменилось! Каких-то два года назад мы с ходу форсировали Днепр, гоня перед собой разбитые наголову части Красной армии. А теперь?

Начиная с этого лета степь давила на Европу – людьми и техникой. (Если лета 1941 и 1942 гг. прошли под знаком германских наступлений, то лето 1943 г., после провала германского наступления на Курской дуге в первой половине июля, закончилось наступлением советских войск, которое, с короткими перерывами, продолжалось и осенью, и зимой, и дальше – вплоть до конца Третьего рейха. – Ред.) Красные полчища устремились на запад, сметая все преграды в ожесточенных сражениях, каких не знала история, устилая свой путь сгоревшими танками, обломками самолетов и сотнями тысяч трупов.

И опять наступил момент для принятия важного решения, пожалуй самого важного: предстояло сделать очень непростой выбор. Германское командование, изучив и взвесив все существовавшие тогда возможности, остановилось на варианте, имевшем, по мнению генералов, наибольшие шансы на успех при наименьших потерях. Результатом их раздумий и явился небывалый по масштабам исход за Днепр. По плану намечалось вывезти все население, фабрики и заводы, скот и запасы продовольствия. Большевикам должна была достаться огромная пустыня, на преодоление которой Красной армии понадобилось бы много месяцев – достаточно времени, чтобы сделать германскую оборону непреодолимой.

И вот теперь нескончаемый поток людей и грузов все прибывал и прибывал с востока на железнодорожную станцию рядом с рекой, откуда переправлялся по мосту через Днепр дальше на запад. Необычайно длинные составы покидали станцию с интервалом в десять минут, увозя бесценный груз: всевозможное машинное оборудование, целые промышленные предприятия и, главное, зерно, много зерна. Везли и людей – мужчины, женщины и дети карабкались на крыши вагонов, стояли на буферах, гроздьями висели на ступеньках – лишь бы спастись от возвращавшихся большевиков (немало людей в годы оккупации запятнало себя сотрудничеством с оккупантами – сейчас они бежали вместе с хозяевами. Но гораздо большее число людей встречало Красную армию как освободителей, а подросшая молодежь вливалась в ряды наступающих советских войск, обеспечив в 1943–1945 гг. значительную часть (а в пехоте – большую) необходимого призыва – потери, теперь в условиях почти постоянного наступления, оставались высокими, а призывной контингент «коренной Руси» был большей частью исчерпан и выбит. – Ред.).