Пляска смерти. Воспоминания унтерштурмфюрера СС. 1941–1945

Не успел я присесть на стул, как фельдфебель доложил о том, что куча чрезвычайно подозрительных венгров вовсю выступает по радио. Я тут же распорядился прекратить передачу, после чего ко мне беспрерывной чередой пошли разные люди, требовавшие немедленного разрешения на выступление. Мои знания венгерского языка ограничивались лишь двумя словами «привет» и «спасибо», а с вышестоящим начальством связаться никак не удавалось. Между тем один молодой человек из Будапешта, не имевший никакого официального статуса, хотел во что бы то ни стало призвать жителей столицы убивать всех проживающих в Будапеште евреев, то есть устроить что-то вроде венгерского варианта «ночи длинных ножей».

Предстояло принять нелегкое решение. Ведь все эти проблемы касались в первую очередь самих венгров, а не меня, лейтенанта германских СС. И все-таки я занял жесткую позицию, установив за микрофонами строгий контроль и разрешая передавать только официальные новости и правительственные сообщения и только через членов моей роты, говоривших по-венгерски.

Как мне стало известно позднее, группенфюреру (генералу-лейтенанту) СС Винкельману, командующему войсками СС в Венгрии, была подана на меня официальная жалоба. Меня не очень беспокоили эти проявления официального неудовольствия. Ведь вину за подобную кровавую бойню возложили бы не на Венгрию, а прежде всего на Германию – в дополнение ко всем прочим обвинениям, и ни одна душа никогда не поверила бы, что мы не имели к случившемуся никакого отношения. (Салашисты тем не менее активно взялись за евреев и цыган, десятки тысяч которых были убиты на месте либо отправлены в Освенцим и др. Поскольку евреи часто схожи с венграми, на улицах часто устраивались проверки со спусканием штанов у мужчин сомнительного происхождения, и обрезанные получали пулю или вешались. – Ред.)

Когда мне через несколько часов все же удалось связаться с Винкельманом и Везенмайером, они целиком одобрили все мои действия. Как оказалось, я, сам того не ведая, не допустил к микрофону даже нового военного министра генерал-полковника Берегфи. Но лучше уж было перестраховаться.

Во всяком случае, я был чрезвычайно рад, когда покончил с этим радиобизнесом. А венгры уже начали свару между собой. Германское правительство изо всех сил старалось добиться создания коалиции всех правых партий, но Салаши напомнил немцам об условии, поставленном Гитлером в 1933 г. Гинденбургу («все или ничего»), и настоял на своем, включив в создаваемое им правительство лишь двух «посторонних»: графа Пальфи, в качестве министра сельского хозяйства, и известного журналиста Ференца Райниса, как министра культуры. Все ключевые посты заняли преданные Салаши люди.

Серьезное недовольство существовало среди различных групп, активно сотрудничавших с немцами. Особенно это было заметно в Венгерском легионе ветеранов Восточного фронта. Эта организация, возглавлявшаяся доктором Карлом Леем, бывшим лейтенантом венгерской армии и будапештским адвокатом, насчитывала десятки тысяч членов – антикоммунистически настроенных офицеров и солдат. Эти люди были готовы на все, лишь бы не допустить превращения их страны в «рабоче-крестьянский рай».

Доктор Лей и его друзья были неприемлемы Салаши, главным образом из-за их связей с бывшим премьер-министром Имреди, получившим отставку из-за сомнений в его происхождении. Лей неоднократно предлагал свои услуги, но у германского правительства были другие планы, и оно оставило эти предложения без ответа. Разумеется, Салаши не хотел помогать возможному сопернику, и в результате многие ценные венгерские кадры остались неиспользованными.

Невзирая на все эти осложнения, упомянутая венгерская операция была нашим последним крупным успехом. Мы опять оказались и проворнее, и жестче: не позволили Хорти дождаться сообщения от Фараго, его парламентера в Москве (11 октября в Москве были подписаны предварительные условия о перемирии между СССР, США и Англией с одной стороны и Венгрией – с другой. Они предусматривали участие Венгрии в войне против Германии. Хорти оказался утвердить это соглашение. – Ред.), относительно согласия России с предполагаемой датой выхода Венгрии из войны, а вынудили его действовать преждевременно и впустую. Мы вновь сумели навязать судьбе нашу волю, и этот яркий луч на мгновение озарил вечернее небо нашего заката. Последующие события были всего лишь заключительными актами великой трагедии.