Пляска змей (СИ)

— Наша мать уже давно не в обычной больнице, я думала ты сама давно догадалась об этом… Она в одном из мест нашего отца, где он работает с… особыми пациентами.

И верно… Как же я не подумала об этом… Как не догадалась? Отец решил пойти на крайние меры.

Артур закурил очередную сигарету, и запах дыма разбавил мои горькие мысли. Темные одинаковые дома проносились мимо. Ненавистный мне город спал в объятиях дождливой ночи… Мы же втроем неслись сквозь его мрачное нутро, приближаясь к окраинам…

Вскоре я поняла, в какое место мы едем. Я уже бывала там, и не раз… Ведь меня отец начал пытаться приобщить к своей деятельности даже раньше, чем Амелию.

Когда мы подъехали к длинному двухэтажному зданию, которое с виду казалось абсолютно заброшенным, Артур остановил машину, заглушил мотор и погасил фары.

— Я могу пойти с вами. — Обратился он к Амелии.

— Нет. — Мия покачала головой. — Это дело наше, семейное… Просто подожди нас с Сарой здесь. Хорошо?

— Ладно…

— Люблю тебя, Артур. — Мия чмокнула его в щеку и вышла из машины. Я последовала за ней.

Я шла вслед за Мией, и почти не чувствовала, как иду. Казалось, это здание надвигается на меня. На вид оно заброшенно, и по сути так и есть… Наш отец использует лишь подвальные помещения, и несколько комнат на втором этаже, что выходят окнами на задний двор…

Асфальт кончился, и теперь грязь хлюпала под моими ногами. Когда мы приблизились к самому дому, от стены отделились две тени, и попав под отдаленный свет фонарей превратились в двух мужчин в черно-синей военной форме. Один из них был еще совсем молод, чуть старше нас с Амелией. Второй выглядел намного более зрелым, но возможно это лишь от того что все лицо его заросло темной бородой. Бородач смотрелся очень внушительно, однако я знала, что главный здесь — это молодой парень.

— И кого это бесы принесли в такое время и такую погоду… — Пробурчал бородач светя фонариком нам в лица.

— Убери фонарь Патрик! — Оборвал его парень. — Или я тебе его в одно место засуну… Ты здесь недавно работаешь, и в основном по ночам, оттого и не знаешь их. Это дочки Григоровича.

— Да хоть кто… — Бородач спрятал фонарь. — Что они забыли здесь в час ночи?

— Этот вопрос интересует и меня. — Парень приблизился к нам. В его блеклых глазах читался холодный интерес.

Мия выступила вперед.

— Мы приехали к нашей матери, Габриэль.

— В час ночи?

— Она умирает, и… возможно не доживет до утра. Сара очень хотела попрощаться с ней. И я тоже…

Бородач отчего-то усмехнулся, но Габриэль нахмурился.

— Григорович не оповещал меня об этом.

— Потому что он не знает. — Сказала Мия. — Он не знает, что мы поехали сюда… Он решил, что нам не нужно прощаться с матерью. Но… Господи, Габриэль! Неужто у тебя совсем сердца нет?!

Габриэль, все также хмурясь, посмотрел на меня, потом на Сару, потом опять на меня, и в блеклых глазах его на секунду промелькнуло какое-то странное выражение, а потом вдруг взгляд этих глаз смягчился…

— Ох и влетит же мне за это… — Раздраженно проговорил он. — Ну ладно, идите… Только прощайтесь быстро, и валите нахрен отсюда, чтоб духу вашего здесь не было… Ясно?

— Ты серьезно пропускаешь их?! — Поразился бородач.

— Завались Патрик! — Прикрикнул на него Габриэль. — Или сам покатишься отсюда ко всем чертям, завтра же!

— Все, я молчу… — Патрик примирительно поднял руку.

— И желательно чтобы молчал всю оставшуюся ночь, еще не успел присоединиться к моему отряду, а уже меня раздражаешь…

Черное небо рыдало над нашими головами. Мия еще что-то сказала Габриэлю, а тот ей что-то ответил, но я почти не слышала слов. Слабость вызванная чрезмерным волнением усиливалась, и я едва стояла на ногах. Но зато прикосновения дождя мне теперь казались почти ласковыми…

— Пойдем, Сара. — Сестра дотронулась до моей руки. — Пойдем же…

Я, не ответив ни слова, последовала за ней, мимо бородача пахнущего дешевым одеколоном, и мимо Габриэля который пах всего лишь дождем… Тяжелая дверь открылась, и тьма поглотила меня…

3

В темноте было невероятно душно. Шагая по узкому коридору, стены которого едва различались во мраке, я ощущала, как влага дождя на моей коже перемешивается с потом.

— Она под землей? — Спросила я Амелию.

— Нет. На втором этаже.

Вскоре коридор окончился и мы оказались в небольшом затхлом помещении, что было освещено одной единственной лампой накаливания висящей на длинном черном проводе. Из этой комнатки, скрытый от посторонних глаз проход, вел в подвал, и еще один скрытый проход вел на второй этаж.

Если об этих двух проходах не знать, то обнаружить их почти невозможно. Но мы то с Амелией знали, к скорби своей…

В комнатке не было окон, зато был сгнивший и покосившийся деревянный письменный стол с выдвинутыми ящиками, а в дальнем углу валялись обломки стула и еще какой-то мусор…

Амелия подняла левую руку вверх и принялась отсчитывать трещинки на потолке, слева от лампы. Какое-то время я молча наблюдала за этим, потом сказала:

— Тринадцатая, изогнутая будто молния. Неужто ты так и не запомнила?