Пляски бесов

– А за счастье молодых! – пан Степан поднял рюмку, когда в залу в сопровождении Ирины вошла порозовевшая от смущения Галка.

Видно было, что для гостей Галка надела свое самое лучшее. Но ни голубая кофточка, местами расшитая блестками, ни румянец на щеках не сделали ее красивей – ни на чуть. Первый вопрос, который мог возникнуть у любого, глядящего на нее, – что в ней нашел Василий? Отчего он – высокий, красивый хлопец – выбрал себе вот такую, когда девушками полнилось село, и пусть не все они были красавицами, но уж точно не такими противоположностями красоте, как Галка. А может, Василий от обратного и пошел? Раз с красотой ему не повезло? Или он, наоборот, видел в Галке напоминание об Оленьке, которую, как все вокруг говорят, любил? И когда ж они успели сговориться? Кума могла б поклясться, что ни разу не видела их вместе, потому новость о грядущем сватовстве, принесенная ей Маричкой, заставила куму икнуть. А уж когда кума понесла ее дальше – до Олены с Полькой, – те долго выспрашивали подробности, которые на этот раз были куме неизвестны. Кумушки строили различные предположения и в конце концов сошлись на том, что Леська порчу на Василия навела, от чего тот разум и потерял.

– Галка сама постаралась, – возразила тогда кума. – Сделала приворот.

– Она б к Леське не пошла, – не согласилась Олена.

– Не проходила она тут, – поддержала ее Полька, которая от рассвета и до заката не пропускала ни одного прохожего.

– А то приворот только в Волосянке делают! – чуть не обиделась кума. – Вышла из дома, сказала – на работу, а сама до Дрогобыча к какой-нибудь ворожке отправилась.

Эта версия была кумушками выслушана без возражений. После чего кума приняла самое деятельное участие в судьбе Маричкиного сына – сделала все, чтобы сегодняшнее сватовство было расстроено. Первым делом она повела с Маричкой разговор о том, что Галка – девушка хоть и порядочная, работящая – вон, не сидит на шее у родителей, сама работает, но все же Василий достоин лучшей спутницы жизни. Так кума и сказала – «спутницы», ведь она, несмотря на тяжелую работу, которой вынуждена заниматься, была женщиной начитанной и всегда привозила себе изо Львова и Дрогобыча новые романы в ярких обложках.

– Была у нас уже лучшая, – отрезала Маричка. – Самая подходящая. Самая красивая. Не треба нам больше красивых. Мы и с некрасивыми как-нибудь проживем.

Но кума и на этом не успокоилась. К своим доводам она присовокупила сына пана Степана и Ганны, говоря, что вот такими гадкими утятами и уродятся будущие дети Василия с Галкой.

– Так Василий у меня хорош собою, – ответила Маричка. – Он и поправит детей.

– Такое… – тут кума взяла паузу, чтобы будущая сватья осознала, какое это «такое». – Такое, – повторила она, – ни одна краса не поправит.

Тут же кума принялась перечислять недостатки сына пана Степана и Ганны – и нос, мол, у него корявый, и рот слюнявый, и глаза – как у мыши ехидной. Хотя пан Степан, на вкус кумы, ничего по молодости был.

– Ты видишь, что такое… такое – непоправимо, – повторяла она.

Впрочем, не добившись и на этот раз успеха, так как Маричка проявила непростительное равнодушие к внешнему облику своих будущих внуков, кума прибегла к последнему доводу.

– Тебе нужно и в доме, и в его комнате особенно поискать… – не договорила кума.

– Чего поискать? – спросила Маричка, хотя сразу поняла, о чем идет речь. Ей ли, обнаружившей в одно несчастное утро у стен своего дома старый кладбищенский крест, было не знать, к чему клонит кума.

Кума многозначительно промолчала.

– Но такое невозможно… – от страха Маричка заговорила басом. – Невозможно…

– В этой жизни все возможно, – оборвала ее кума.

Что и говорить, а сватовству этому предшествовал целый переполох, наведенный в доме жениха. Маричка переворошила все подушки, подняла половики, отодвинула мебель от стен, обследовала каждый угол и даже заставила Андрия отбить доску от порога, под которой ничего обнаружено не было. И наконец, она снова сбегала в церковь, переговорила с отцом Ростиславом, который дал свое елейное согласие на скорый брак. Вернулась Маричка оттуда, прихватив святой воды и свечей. В тот же день она опрыскала в доме каждый сантиметр, а в каждом углу поставила по свече и читала молитвы, пока те горели. Бабка ее при жизни так часто делала, приговаривая, что метод этот – самое лучшее средство для изгнания нечистого и недоброго. Проделав этот не вполне церковный ритуал, Маричка успокоилась и не побрезговала пригласить куму в сватьи. Расчет у этого приглашения имелся – из головы не шло у Марички пальто, которое кума описала подробно и красочно. Хотелось ей, чтоб и в другой раз кума согласилась исполнить ее заказ.