Пляски на черепах (СИ)

— Троцкий ест правый уклон. Ми будэт судить товариш Троцкий.

— Протестую! — воскликнул Ленин, вскакивая с кресла и сжимая кепку в правой руке. — Ты, Коба, слишком жесток и несправедлив. Товарищ Троцкий — выдающийся революционер, на его счету миллионы поверженных врагов, в основном офицеров белой армии. Как так можно?

— Моя тоже воеват на Царицын. Моя тоже разоблачат врагов советская власт и всех их чик-чик! — в оправдание сказал Сталин.

— Товарищи, революция еще не победила окончательно и бесповоротно, — вещал Ленин уже с трибуны. — Мы должны взять столицу Китая Пекин, Америки — Вашингтон, Индии — столицу Дели. А когда мы возьмем Дели, мы вернемся в Москву и завоюем ее. Завоевав Москву, отправимся на небо и начнем войну с Богом. Ему не место на небе. А тебе, Коба, достанется подземелье. Я правильно говорю или нет? Инесса, где ты? Где…е…е…е?

Глаза у Ленина покраснели, лицо позеленело. Члены Политбюро пришли в ужас.

— Нада зват врач! — приказал Джугашвили и захлопал почему-то в ладоши.

Это была самая крупная поломка в психике великого стратега Ленина. Отныне каждый его соратник думал только о том, что будет завтра и только три человека думали, кому достанется золотое кресло. Это Бронштейн, Джугашвили и Апфельбаум.

— Зват врач, ваша мать! — громко произнес Джугашвили и взял Ленина на руки, тесно прижав к себе. Удивительно: Ильич притих, только пот выступил на лице.

Целая ватага врачей, в том числе и зарубежных, окружила Ильича, и его срочно увезли в Кремлевскую больницу, всего раздели, осмотрели и собирались делать укол. Но Гений вдруг пришел в себя.

Надя не осмелилась заикнуться о том, что на днях заходил Коба и они вдвоем с Ильичом пили чай и, возможно, такое неожиданное заболевание дело рук Кобы. Врачи в своих бюллетенях не давали настоящий диагноз, а отделывались общими фразами, дескать, нервная система, перегруженность, сужение сосудов с непременным пророчеством о поправке, о скорейшем выздоровлении. Они не могли определить настоящий диагноз заболевания. Для этого надо было комплексное обследование, которого в то время не существовало в мировой медицинской практике.

Любой читатель мог бы, если бы не был одурманен марксистскими талмудами, задать естественный вопрос: а могли ли врачи констатировать настоящий диагноз? Или они были убеждены, что именно в результате колоссального напряжения (бесчисленного количества расстрелянных) мозг гения начал давать сбои? Или была врачебная ошибка. Скорее, боязнь за свою жизнь. И обвинять врачей в этом лицемерии мы не можем.

Фактически диагноз был озвучен только в конце 2009 года и опубликован в одном из номеров газеты «Аргументы и факты», этот диагноз — сифилис. Именно от сифилиса врачи лечили Ленина.

Инесса угасла быстро, а палач умирал медленно, корчился в конвульсиях, как и положено палачу. Сифилис разъедал не только внутренние органы, но и мозг, который лечению не подлежал.

В Политбюро переполошились, хотя наиболее близкие и авторитетные члены втайне начали думать, как бы занять кресло вождя и править опустошенной, разоренной, покоренной страной в ленинском духе. Политбюро стало собираться гораздо чаще с обсуждением одного и того же вопроса: здоровье Ильича.

Вот уже начала действовать у Ленина правая нога и правая рука, восстановилась речь, — вещал любой член Политбюро, кому предоставлялось слово.

На заседания приглашались врачи, они обязаны были предоставлять любую попытку больного сделать шаг самостоятельно или произнести хоть какое-нибудь слово; и когда врач Крамер доложил, что больной произнес слово «так», раздавались аплодисменты, крики «ура» и начинался шабаш ведьм в мужском обличье. Каждый член Политбюро из тех кто претендовал на высший пост после смерти палача, выказывал свою преданность, свою любовь к Ильичу больше чем родному отцу и предлагал не жалеть средств на вызовы и содержания зарубежных врачей, приобретения дорогостоящих препаратов. В этом вопросе шло как бы соревнование друг с другом.

— Товарыш Лэнын должен имет покой, — произнес однажды генеральный секретарь ЦК Сталин.

— Правильно, покой, — добавил второй человек в государстве Троцкий (Бронштейн). — Я поддерживаю мнение товарища Сталина и прошу назначить его ответственным за настроение Ильича, а также за то, может ли Ильич произнести еще какое слово, кроме слова «так».

— Лэнын будэт произносит два слова — «так-так», толко его нада изолыроват от полытичэский дэятелност, чтений газет и журналов, музык, скрипка, пэсня. Я это сдэлат во имя револуци…, - на ломаном русском языке произнес Сталин, не выпуская трубку изо рта.