Пляски на костях

Что-то недоумённо ворча, парочка удалилась, созваниваться с родственницей, а я внимательно посмотрел на Панду. Та метнулась к полке и достала конфеты, а потом зачем-то предложила быстренько приготовить что-нибудь горячее. Нет, всё-таки хорошо мой тяжёлый взгляд некроманта на молодёжь действует.

— Слушай, — сказал я, отхлёбывая кофе. — вот что мне от тебя надо. Во-первых, разыщи Никитоса и если он у себя в подвале, то пусть там же и остаётся. Во-вторых. Я надеюсь, что раз ты дома, то и Олька тоже?

— Олег у себя в комнате, — кивнула она.

— Слушай, — не выдержал я. — А чего ты с ним замутила-то? Он же по виду девка-девкой. Или ты бисексуальна?

— Эм, — клацнула челюстью Соня. — Я даже как-то об этом не думала. Понравился он мне… и вообще. Мне кажется, вы его недооцениваете. Он такой рассудительный…

Ах, ну да. Наш телепортист влияет на эту девочку, нейтрализуя обратную сторону способности, а именно склонность к авантюрам. Ну, дай бог-то.

— И к тому же он себя более или менее в порядок привёл. Только личико смазливое осталось, но с этим ничего поделать же нельзя, это от природы, да и мне так тоже нравится.

Я мысленно заржал. Лицо-то у него от меня, а не от природы. Но лучше эту тему не поднимать, не вводить нашу и так слегка растерянную медузу в полный ахуй.

— Короче, зови его, Светку, а Катю пока не тронь, я сам к ней зайду и поболтаю.

Племянницу, конечно, надо потихоньку приручать к интригам, и всем этим тайнам Магического двора, но не сейчас. Это уж больно грязное дельце, да и толку от неё будет мало.

На мой зов явились все трое, не считая Сони. Значит, или Никита был у Светки, или она у него. Без разницы, собственно говоря.

— Так, мальчики и девочки, — начал я. — Дело предстоит сложное и на чужой территории.

— Мы привыкли уже, что последнее время работаем по центру, чаще, чем на Урале, — фыркнула дочка.

— На этот раз мы займёмся магами, — сказал я серьёзно. — И не простыми, а руководством Восточной Конфедерации Чародейства.

Олька икнул и схватился за голову. Света посмотрела на меня очень опасливо. Родственники же Никитос и Сонька ничего не поняли. Ах да, они пока не сталкивались с истинной силой магов. Пока они видели, как напуганные чародеи прибегают к нам за помощью, вот только-то и всего. Ну ничего, после этой операции проймёт, если выживем.

Ещё я наделся, что после того, что мы учудим в ближайшие часы, меня на пушечный выстрел не подпустят к Магическому Совету. Правда слабенькая была надежда, потому что в этот блудняк меня втянули по воле покойного Архимага, чтобы ему на том свете, как следует икалось.

— Поэтому сейчас во двор, разомнитесь слегка, пока я учителем беседую, а ты Оль, подбери себе стимуляторы, чтобы не отрубиться в разгар всего действа.

Побледневший телепортист кивнул, не решаясь возражать. Это хорошо, когда команда тебя боится больше чем врагов, и я, допив кофе, поднялся, чтобы идти наверх, как меня остановил вопрос Сони.

— А разве ваш учитель не умер? Как же вы с ним вообще общаетесь?

На этот раз я посмотрел на неё презрительным взглядом.

— Смерть для некроманта не помеха, глупенькая.

Я вот более чем уверен, что умерев, некромант жалеет об этом, потому как бестолковый ученик постоянно таскается к нему, чтобы выяснить… Ну хоть что-то выяснить! Потому что старый маразматик за год обучения обязательно забудет рассказать слишком многое. Я, например, про вампиров впервые услышал, даже не помню от кого, но точно не от учителя. Впрочем, тут он не забыл, он мне просто соврал, даже не знаю по какой причине.

Как обычно, я шёл по призрачной тропе (не путать с дорогой мёртвых) навстречу своему учителю. Меня окружал непроглядный туман, и чтобы не заблудится, следовало идти точно по тропинке, никуда не сворачивая. И кстати, если сюда попадёт обычный человек, или просто не некромант, то никакой тропинки он не увидит. Поэтому интересно даже, как эта рыжая сучка Рейнгард, умудрилась здесь найти Никанора, а потом ещё и уйти. Хотя она что-то рассказывала, про след крови, ну и прочую ведьмовскую мутотень, но первый постулат Агриппы д’Обинье ещё никто не отменял.

Никанор возник, как всегда, внезапно, материализовавшись перед небольшой, похожей на кладбищенскую ограду, выложенную из булыжника.

— Чего припёрся? — вздохнул он. — Второй раз, между прочим, за полгода. Это, я замечу, считается неприличным для учителя, если к нему ученик часто бегает. Вот, Авксеньтьева вообще с тех пор как преставился, никто не беспокоит.

— Это потому что его ученицу я убил, — сообщил я учителю, флегматично. — Причём по решению нашего некромантского сходняка. Это минус в карму.

Никанор сплюнул.

— Ладно, рассказывай, чего припёрся, — проворчал он.

— Да всё по вашу душу, по всем тем делам, что вы мне не рассказали, — вздохнув, начал я.

— Нечего тогда было рассказывать, — проворчал он. — Мы с Афоней думали, что ещё лет двадцать — тридцать есть, а тут все, как с цепи сорвались. И ещё Хиония эта, потаскуха вылезла с идеями возрождения Ромейской державы — да кому на хер нужна в двадцать первом веке, тут их наследники кого хочешь затопчут.