Пляски теней (СИ)

– Не смейтесь, родненький, – матушка придвинулась к собеседнику поближе. – Вы много не знаете. Пару дней назад Маша подбросила нам на порог грязные ржавые ножницы. Мелочь, казалось бы, но это же очевидное колдовство! А что она вытворяет в бане – уму непостижимо! Из парилки выбрасывает крест, говорит, негоже мыться под распятием. Вы понимаете, какая это чушь! Крест ей помешал понятно почему… Ведьмачит там, без сомнений! Козлиная голова под нашими окнами! О-о-о, эта такая история, не приведи, Господь, кому испытать подобное! А колдовские венки на ее дверях?! Рождественские, говорит. Знаем мы эти уловки! Деревянные рогатые козлята из вокруг ее дома, несколько дней мастерила, словно чокнутая – это, по-вашему, что? Забавы ради? И, самое главное, вы видели демонический знак, который она нарисовала на стене своего дома? Это уже прямая бесовская атака! И все это у нас на глазах происходит!

– Простите, вы серьезно все это? На дворе двадцать первый век, какое колдовство? – спросил Александр, явно наслаждаясь комедийностью ситуации.

– Сашенька, вы недооцениваете человека, с которым общаетесь, – терпеливо продолжила матушка. – Бесовщина часто прячется под женским обаянием. Мы не можем с батюшкой вас осуждать, вы здесь жертва, наш долг – предупредить вас. Страшитесь этого общения. Маша на многое способна, ох, на многое… Ей приворожить вас – нечего делать! Еще раз повторяю, страшитесь ее, и чар ее страшитесь. А что до нас, то мы будем смиренно молиться за спасение вашей души.

На этом разговор был закончен. Александр вышел на воздух, вздохнул полной грудью. «Потрясающий бред! – подумал он. – Тоже мне, воспитатели пятидесятилетнего мужика. Ага, сейчас, будут указывать, кого любить и в какой позе! А это мракобесие с душещипательными историями про одержимость. Словно в средневековье окунулся. Банная ворожба и козлиные черепа во дворе – олигофренический бред какой-то!».

История приобретала неожиданный поворот: еще не свершенное, но столь желанное событие уже оформилось, приобрело зримые черты. И этот разговор, и безусловная уверенность Машиных обличителей в порочной связи, которая лишь обозначилась, пунктирно пульсировала в сердцах влюбленных, неумолимо подталкивали Александра к этой странной женщине. Он опять ощутил присутствие какой-то внешней силы, потока, который захватывает, лишая воли и желания сопротивляться ему.

«Идиоты, сами открыли дверь, которую я изо всех сил держал на запоре», – подумал он. Результат этого разговора был прямо противоположен замыслу – симпатия к Маше только усилилась. Кроме того, появилось чувство свободы: улетучился страх разрушить семью священника. Потому что разрушать, оказывается, нечего. Никакой семьи нет. Есть царевна-лягушка, на которую силой натягивают лягушачью кожу, мерзкую, слизкую, с вонючим душком провинциального суеверия.

ГЛАВА 18

СТЫЧКА

Вечером того же дня Нина Петровна встретила свою невестку с необычной благосклонностью. Маша недоуменно глядела на свекровь, не понимая причины такого расположения. О разговоре в воскресной школе она уже знала и весь день была на взводе: Александр позвонил ей и передал суть душеспасительной беседы.

– Они уверены, что мы с тобой любовники, – сказал он.

– Да? Это забавно, – ответила Маша.

– Значит, нас с тобой больше ничего не сдерживает? – после некоторой паузы спросил Александр.

– Вероятно, больше ничего… и боятся уже бессмысленно, – улыбнулась она.

– Тем более, мы не убедим никого в обратном, – он опять помолчал, – и нам полжизни придется оправдываться в том, чего не было.

Дальнейший рассказ о колдовских выпадах против набожных родственников развеселил Машу до слез: «Что, так и сказали: «козлиная голова под окнами и демонические привороты»? Прямо суд инквизиции! Охота на ведьм. Эдак они скоро кострища перед церковным двором разожгут, чтобы деревенскую нечисть повывести. Матушка-то какова, просто Торквемада в юбке! Бродить под окнами, выслеживать, подслушивать, бр-р-р, мерзость какая! Оказывается, что меня все это время как лабораторную мышь под лупой рассматривали! Хорошо, что хоть препарировать еще не начали! Гадость непередаваемая!».

После этого разговора Маша испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, ей было смешно: такой оголтелый мистический вздор развеселил бы любого нормального человека. С другой стороны, она опять почувствовала привычный холодок внутри, опять ощутила себя замурованной в зловонной темнице, где двери заперты и окна заткнуты ветхими тряпками, и дышать от этого смрада нечем. В последнее время Маша почти перестала замечать гнусность обстановки, в которой оказалась по воле судьбы. Бесконечная канитель нравоучительных разговоров, празднословие и религиозная агрессивность родственников перестали ее раздражать. Однако такое беспардонное вмешательство в ее жизнь, домыслы, обвинения, пошлое ковыряние в семейных бытовых проблемах, которые, оказывается, еще и колдовством каким-то средневековым окрашены, застали молодую женщину врасплох.