Пляж исполненных желаний

Анька снова ревела, только теперь на моем плече. Она размазывала слезы по щекам, рассказывала, всхлипывая, как Иван вчера сказал ей, что любит ее, как любил бы младшую сестренку. А она-то всерьез! Она-то его не как брата любит!

– Ничего, – говорила я, тихонько поглаживая ее по спине, – ничего, все пройдет, все забудется…

– Послушай, отдай мне, медальон, а? – попросила Анька.

Я закрыла диск ладонью и покачала головой:

– Это подарок, Аня.

Она как-то быстро смирилась, успокоилась, затихла, только все думала о чем-то, вспоминала, наверное.

Мне тоже было что вспомнить, но я старалась не делать этого.

Был грустный вечер, мы провели его с немногочисленными трансами в челауте. Была тихая музыка и свечи, расставленные на бетонном полу, эстраде, дорожках и лестнице.

Женька повесил дареный нож на ремень, Ленка нарядилась в футболку, Андрей показывал всем солнцезащитные очки, за спиной у Леши болталась соломенная шляпа…

Подарки Ивана понравились всем: у мамы из кармашка рубашки выглядывала ручка, отец прикуривал от зажигалки… Валера явился в челаут с фотоаппаратом на шее.

Ивана не было, но он был всюду. Его посох стоял, прислоненный к стене куреня, дикари у вигвама пили какой-то необыкновенный зеленый чай; Ленка сказала, что он заходил попрощаться, принес этот чай и всякие хозяйственные мелочи…

«Все самое дорогое остается здесь» – сказал Иван, показав на свое сердце. «А вещи, они только обременяют и создают ненужные привязанности» – подумала я. Мне было жаль расставаться с медальоном, я привыкла к его уверенной тяжести, к прохладе серебра, к диску с непонятным рисунком…

– Ань, возьми медальон, – сказал я.

– Нет, – она остановила меня, – пусть будет у тебя.

И ушла в домик.

А я никогда не могла спать в полнолуние.

Рыжая луна пролилась тяжелыми каплями в море, мерцала на волнах тусклым золотом, залила светом каменный берег, погасила звезды. Словно смотришь на мир, сквозь темные очки, а на самом деле – что ни на есть, солнечный день. Только лягушки поют свою долгую песню – радуются ночи.

Уже завтра. Уезжать…

Спать невозможно! Море тянет поиграть с ним в русалочьи игры. Я подчиняюсь. Вода теплее воздуха. Я плыву к луне, с луной, по луне… На берегу парень поет одну за другой песни для своей подружки, поет почти не прерываясь и не меняя интонаций. Лягушки, цикады, человек… Так тоже уже было, наверно… Было уже много, много раз.

* * *

Ранней ранью нас увозила лодка. Море сияло чистейшей бирюзой, слегка волнилось мягкими бугорками. Сонные дикари собрались на пляже. В центре круга стоял отец Михаил, словно пастырь со стадом. Трансов не было видно. Женька с Андреем проспали, наверное. Зато наш директор бегал по берегу, потом остановился у самой кромки и замер, приложив ладонь козырьком к глазам.

– Спасибо! Валерий Олегович! – Я подняла руку и качала ею над головой, до тех пор пока лодка не выскочила из бухты и не обогнула утес.

Эпилог

В сентябре, когда каникулы уже начали забываться, я получила от Ивана письмо. Открыла ящик, чтоб проверить почту, а там – оно.

Я не ожидала, конечно. Удивилась, обрадовалась, на меня словно пахнуло морем и сосновым ветром, прогретым солнцем.

Очень хорошее письмо. Я не буду его пересказывать.

К письму была приложена фотография, и когда он только успел? Он ухитрился снять меня, когда мы ездили к дольменам. На фото была я у дерева, на той поляне с соломенной куклой; ветки дерева, украшенные разноцветными лентами, я среди лент, вся золотая от солнца.

«Ты очень красивая, – писал Иван, – посмотри, какая ты красивая, я хочу, чтобы ты знала об этом, девушка с именем Мария…»