Пляж острых ощущений

— Вот только с Маргаритой Петровной Лялькиной загвоздочка вышла, — продолжил Барсук. — Никак не могу понять, где и когда она вам насолила. Ну ничего, может, она вскоре очнется и все расскажет, если вы не сделаете этого раньше.

— Не сделаю. — Я затушил сигарету прямо о стол. — Не сделаю, потому что рассказывать мне вам нечего, кроме того, что я вовремя вызвал «Скорую» и в результате спас ей жизнь. И вас я, кстати, тоже сам вызвал. Вам когда-нибудь встречались убийцы, которые сами вызывают милицию?

— Вы первый, — засмеялся Барсук. — Но это в моей практике. На самом же деле это встречается на каждом шагу — верный способ отвести от себя подозрения.

— Жаль, — я чиркнул его зажигалкой и уставился на веселое пламя. — Жаль, что пока вы тратите на меня время, настоящий преступник ищет четвертую жертву.

— А вы не жалейте, — усмехнулся Барсук и засобирался: собрал со стола бумаги, забрал сигареты и зажигалку. — Не переживайте. Я не зря отложил свой отпуск. Наверное, все-таки меня повысят. А вы зря так уверены в своей безнаказанности. Думаете, бабло вашего деда спасет вас от тюрьмы? Не надейтесь. Я сделаю все, чтобы дело получило огласку. Таких, как вы, надо давить. Если бы вас давили чаще и больше, Союз бы не рухнул. Не все покупается в жизни. Не все! И не все люди продажны. Прощайте!

Он что-то нажал под столом и в комнате словно из-под земли появился конвой.

В этот день меня допрашивал не только Барсук. Приезжал следователь из прокуратуры, но ему я твердил: жертв не знал и мстить им не собирался. То, что наши жизненные пути когда-то пересеклись — неудивительно, в этом городе численность населения такова, что любой прохожий может оказаться в прошлом или твоим начальником, или сослуживцем, или одногруппником в детском саду. На допросе у следователя я вдруг понял, что спасти меня может только сам «молоточник», огрев по голове четвертую жертву.

Меня измотали эти допросы. Я выдохся, вымотался, отказался от склизкой каши, которую мне предложили в качестве ужина, и прилег на жесткие нары, чтобы хоть ненадолго забыться. К своему удивлению, едва коснувшись щекой отполированной чужими телами деревянной поверхности нар, я провалился в черную пропасть, где не было места снам и видениям.

— Сазонов, на выход! Свидание! — разбудил меня утром резкий голос.

* * *

Они стояли передо мной в ряд — Элка, Сазон, маман и Елизар Мальцев.

Уж как деду удалось добиться того, чтобы их всех вместе впустили в комнату для свиданий — не знаю.

Я сглотнул комок, образовавшийся в горле.

— Ну, здрасьте всем! — сказал я и улыбнулся.

Наверное, улыбка получилась чересчур вымученной, потому что они вдруг разом забегали вокруг меня, загомонили, засуетились. А потом также вдруг остановились и замерли в самых разнообразных позах.

— Так, — сказал я, — давайте договоримся, что успокаивать меня не надо, не надо жалеть, а также уверять, что все вы абсолютно уверены, что я невиновен. Это смешно.

— Смешно, — согласилась Элка, уселась на стул и закурила.

— Это черт знает что, — сказала маман. — Я приехала погулять на свадьбе и заодно отдохнуть на юге. А в результате вынуждена шляться с передачами в этакое заведение, — она рукой сделал полукруг, указывая на выкрашенные серой краской стены. На ней был молочного цвета брючный костюм и шляпа с короткой вуалькой. Эта вуалька в серой комнате, где нет окон, выглядела трогательно и смешно. — А Сазон еще утверждал, что с тобой теперь хлопот никаких! А тут, здрасьте, — тюрьма! — Она снова развела руками, будто бы приглашая всех разделить ее возмущение.

— А вам бы, Генриетта Владимировна, только салоны красоты посещать, — пуская дым через нос, сказала Беда. — Жизнь — многогранная штука. Вам будет полезно здесь побывать.

— Мне?! Деточка, мне уже поздно изучать этот суровый быт. А вот у вас еще все впереди.

— Генка, заткнись! — прикрикнул Сазон не нее. По тому, что дед был сух, серьезен, деловит и прекрасно все слышал, я понял, что он нацепил слуховой аппарат. — Сынку, — обратился он тихо ко мне, — я этих гребаных следаков…

— Тс-с-с!!! — зашипела на деда Беда.

— … урою, — все же закончил мысль Сазон.

Мальцев на заднем плане кивнул, подтверждая полное согласие с дедом.

— Я уже нанял частного детектива, и классного адвоката. Не дрейфь, сынку, жри больше и спи вдоволь — когда еще так отдохнешь! Они, скоты…

— Тс-с-с-с! — снова зашипела Беда.

— … не захотели выпустить тебя под подписку, ну, я их, сук… — последние слова Сазона потонули в громком и фальшивом Элкином пении:

— Владимирский централ, — дурным голосом завопила она, — Ветер северны-ый!»

— Ну и репертуарчик у вас, деточка! — хмыкнула маман. — Будто всю жизнь только и делали, что шконарь давили.

— Ой, какая терминология, Генриетта Владимировна! И где вы только ее нахватались?! С виду такая приличная женщина.

— Отставить гнусное мозгоклюйство! Спасу от вас нет даже в тюрьме! — громыхнул Сазон и они замолчали. — Тут тебе Карменка жратвы собрала, — обратился он ко мне, кивнув на пакеты. — Жри больше, не сдавайся этим…

— Этапом из Твери, зла немеренно, — опять перепела его эпитеты Элка.