Пляжный ресторанчик

Когда мы приехали в больницу, я предложила пойти на прием к врачу вместе с ней. К счастью, Эльспет отказалась. Думаю, ей не хотелось, чтобы в такой момент рядом с ней был практически незнакомый человек. Ведь правда, если разобраться, то мы и виделись-то с ней всего два раза до того, как она переехала к Эрику. И хотя сейчас она и привыкала ко мне как к будущему члену семьи, еще какой-то месяц назад мы вообще не подозревали о существовании друг друга. Впрочем, каковы бы ни были причины, по которым Эльспет отказалась от моего общества на время встречи с врачом, мне это было только на руку.

В отношениях с Эльспет Нордофф я, сама того не заметив, стала играть роль гейши. В смысле покорности и умения предугадывать желания. Нет, сама миссис Нордофф была волевым и уверенным в себе человеком. Вот только почему-то в жены своему сыну она искала женщину совсем другого типа. Эрик действительно был для нее центром мироздания, и она была готова смириться с существованием в этой вселенной какой-то там невестки только при одном условии: та будет лишь спутником Светила. Знаете, этакой актрисой второго плана при всемирно известной звезде. Вечная как мир история отношений матери, сына и невестки. Я вспомнила тех девушек, которые бывали у нас в доме, в Англии, до того, как Колин остановил свой выбор на слащавой Салли. Стоило девчонкам раскрыть рот, как мама тут же вешала на них ярлык назойливых болтушек, которые только и норовят захомутать ее замечательного сына. Что же касается меня, то, как бы маме ни хотелось пристроить дочку куда-нибудь — хоть в интернат, хоть замуж, — она честно и неутомимо наставляла меня, что ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах нельзя позволять мужчинам помыкать собой. Они не должны иметь права командовать. И им нельзя ни в чем подчиняться. Ни при каких обстоятельствах!

Отношения с мамой Ричарда у меня тоже, помнится, складывались не самые теплые. Нет, она очень старалась быть любезной и приветливой. Когда мы с Ричардом заезжали к ней, она мило улыбалась мне и почему-то всегда подавала к обеду что-нибудь вегетарианское. Но как бы Ричард ни убеждал меня в том, что его мама искренне полюбила меня, я в этом сильно сомневалась. Сомнения терзали меня еще в самом начале нашего с ней знакомства, а потом неожиданно оказалось, что я права. Дело было так: под Рождество мама Ричарда подарила мне золотой кулон в форме нарцисса на старинной цепочке.

— Эта вещь досталась мне от матери, — сказала она проникновенно.

Я уж чуть было не поверила в то, что мне удалось растопить ледяное сердце. Надо же — мне преподнесли в подарок семейную реликвию! Дополнительный смысл этого подарка виделся мне так: раз мама пошла на это, значит, она считает меня членом семьи, а стало быть, Ричард намекал ей, что собирается сделать мне предложение. Просто так, кому попало, не дарят фамильное золото, так ведь? Цепочка должна остаться в семье. Значит, скоро?..

Но тут она словно вылила на меня ушат холодной воды:

— Этот кулон всегда приносил моей маме несчастье.

— Спасибо… — только и выдавила я.

Теперь-то я понимала, что золотой цветок был подарен мне не как амулет, не как знак любви и предстоящего брака, а скорее уж как наводящий порчу шаманский символ. Дьявольская подвеска, как в «Ребенке Розмари». Я засунула кулон с цепочкой подальше и стала присматриваться к дурным предзнаменованиям. Перед отъездом в Лос-Анджелес я спустила «реликвию» в унитаз вместе с ключами от квартиры Ричарда.

Итак, мать Эрика тоже не считала, что мы с ней достаточно близки для того, чтобы я сопровождала ее на прием к врачу. Что ж, это было кстати. Потратить свободный час в клинике Святого Экспедитора на свое усмотрение — именно то, что мне было нужно. Наконец-то я смогу хоть ненадолго заглянуть к Брэнди.

Все мои познания о клинике Святого Экспедитора в Санта-Монике ограничивались тем, что я прочитала в журнале «Все о женщине». Шикарное, отделанное мрамором здание я узнала с первого взгляда. Но для меня оказалось настоящим сюрпризом то, что архитектурный шедевр Сэшмейера Уинга представлял собой лишь небольшую часть больничного комплекса. Выполняя указания Эльспет, я подвезла ее к другому входу, более скромному.

— Это для амбулаторных больных, — объяснила Эльспет.

Главный приемный покой располагался как раз во дворце Уинга. Туда я и направилась узнать, где находится палата Брэнди.