Пляжный ресторанчик

— А если бы ты еще и намекнула мистеру Нордоффу, что Мэри Бэгшот с радостью пригласит его на ужин в любое удобное для него время, если он вдруг окажется в Лондоне, — ввернула она, — я пришлю тебе босоножки «Гуччи», которые только что оказались в моем офисе.

— Размерчик не подошел? — презрительно фыркнула я.

— Нет, просто на тебе они будут выглядеть идеально.

— Кому они предназначались? — спросила я.

— Джине Харрисон, — сказала Мэри. Джина была восходящей звездой телесериалов. Она подавала большие надежды. Джина уже вписалась в «Жителей Ист-Энда», появляясь в эпизодах, а теперь ей дали роль последней подружки Яна Била. — Я тут подслушала, как в туалете бара «Гручо» в Сохо она рассказывала какой-то актриске, что подумывает о смене агента — хочет перейти в Ай-си-эм. И это после всего, что я для нее сделала! Джина еще пожалеет, что решила сбежать от меня, когда узнает, что я веду переговоры с Эриком Нордоффом.

— Только если я соглашусь замолвить за тебя словечко.

— Я отправлю тебе босоножки завтра утром.

— Идет. Но только если ты пообещаешь подпалить волосы Дженнифер, если увидишь ее на церемонии награждения.

— Считай, что дело в шляпе. Я прихвачу с собой зажигалку от Тиффани. Обещаю, даю руку на отсечение.

Мы послали друг другу воздушные поцелуи.

Итак, моя лучшая подруга считает, что пришло время выбросить Ричарда из головы и излечиться от самой большой любви в моей жизни. И мой агент, Бездарная Юнис, думает так же! Предательницы! Подлые изменщицы! Разве не они должны были поддерживать меня? Нет, мне только испортили настроение, перечеркнули всю радость от предстоящих проб напоминанием о том, что Ричард номинирован на премию. Если бы Мэри действительно любила меня, она бы соврала, что не идет на эту проклятую церемонию. Я бы именно так поступила на ее месте.

Во мне все еще клокотала злость с болью пополам, когда в комнату зашла Брэнди и застукала меня тупо глядящей на телефон.

— Что сказала Мэри? — спросила она меня. — Плохие новости?

— Очень плохие. Она говорит, Ричард номинирован на премию как художник.

Брэнди недоуменно склонила голову к плечу.

— Ты о чем?

— Да как ты не понимаешь — Ричард получит эту проклятую награду, и тогда он станет действительно знаменитым и уже никогда не вернется ко мне.

— Лиззи, — сказала Брэнди, — о чем ты вообще говоришь? Что Эрик Нордофф? Что она сказала про Эрика Нордоффа?

— А, это, — отмахнулась я, — сказала только, что на данный момент он самый крутой режиссер в мире и что она уже полгода пытается добиться встречи с ним.

— Так что ж ты сидишь с таким видом, словно у тебя любимая кошка умерла? Звони ему сейчас же!

— Что толку? — спросила я.

— Да что ты несешь, Лиззи, в каком смысле — что толку?

— Что бы я ни делала, все без толку, все бессмысленно. Ничто не заставит Ричарда пожалеть о том, что мы расстались. Он уже никогда не захочет вернуть меня.

Ой-ой-ой. Я и не заметила, что, оказывается, топливо человеческого сочувствия, на котором я ехала уже достаточно давно, заканчивается и красная лампочка на панели приборов замигала.

Дело в том, что, когда я приехала в Лос-Анджелес с красными глазами, не просыхавшими от слез с тех самых пор, как Ричард бросил меня, и долго еще не просыхавшими после моего приезда, Брэнди добровольно и как-то лихо влезла в шкуру Мэри. В том смысле, что она безропотно повесила на себя обязанность утешать и успокаивать меня. Не один вечер провели мы в нашем пляжном домике, обсуждая мои беды и сомнения. Брэнди согласилась со мной, что я никак не могла предвидеть приближения катастрофы. Наши взаимоотношения с Ричардом были почти что сказкой. Это он повел себя как осел, позволив мне уйти.

— Помни, я всегда рядом и всегда готова выслушать тебя, — говорила она.

Но, похоже, у этого «всегда» наступил предел.

Терпение Брэнди лопнуло. Она изменилась в лице: теперь она уже не улыбалась, ее рот искривился.

— Ричард, Ричард, Ричард! — взревела она.

Если пару минут назад мне казалось, что Мэри говорит со мной слишком жестко, то теперь на меня просто «наехали».

— Знаешь, Лиззи, что я тебе скажу? Ты так забила этим Ричардом свои мозги, что ни о чем другом уже не можешь ни говорить, ни думать. Глупая курица!

Я была в таком шоке от ее внезапного выпада, что в ответ только мигнула.

— Сейчас ты можешь встретиться с одним из самых забойных режиссеров в Голливуде, но все, что занимает твои три извилины, — твой «бывший» там, в Лондоне. Так вот что я тебе скажу — пошел он в задницу! Пора уже забыть его и начать новую жизнь, свою жизнь, Лиззи. Мы с Джо пытались быть терпеливыми, но ты не первая девушка на свете, которую бросил любимый, и не последняя. Честно говоря, меня уже достало слушать твои стенания.

Я была просто потрясена — никак не ожидала услышать такое от Брэнди.

— Да он же был смыслом всей моей жизни! — душераздирающе крикнула я.

— Правильно. Был! Вот ключевое слово. Он был смыслом твоей прошлой жизни. А теперь тебе надо жить дальше, идти вперед, найти себя заново.

— Как Толстый Джо? — саркастически выплюнула я в ответ. — Нацепив платье?

— Не суди о нем по одежке, — возразила Брэнди.