Плие

– Это не нападки, а правда.

– Какая правда? О чем ты? Я что, должна давать тебе всегда, когда тебе захочется?

– Ольга, не надо! Это грубо. Я никогда тебя ни к чему не принуждал. Думал, что у нас взаимно.

– Я тоже думала..

Ольга запнулась, что-то нелицеприятное было готово сорваться с ее губ, но она вовремя замолчала.

– Что ты хочешь сказать? – угрюмо спросил Андрей.

– Ничего. Я просто очень беспокоилась: так поздно, тебя нет! Не звонишь, не пишешь. Разнервничалась.

– Понятно. Я в душ.

Андрею не хотелось больше спорить, приятное настроение после клуба развеялось. Снова крики Ольги, непонимание. Андрей стоял неподвижно под струей воды. Как могло случиться, что его милая девочка превратилась в женщину, которая упрекает его, отвергает, которая так грубо говорит о его любви? Вспомнилась брюнетка, ее веселые черные глаза, ее крепкие груди. С тех пор, как он встретил Ольгу, он и не думал о других женщинах, он так ее любил, что не мог даже представить себя с кем-то другим. Но сейчас он понимал, что его влечет к брюнетке. Что-то в ней было притягательное, теплое. И не только ее тело, но что-то внутреннее, что он чувствовал, но не мог объяснить. «Нет. Надо это все забыть. Помириться с Ольгой. Завтра будет все иначе». Чтобы отогнать наваждение Андрей включил воду похолоднее и подставил лицо под струю.

Ольга была в растерянности, злость сменилась подозрением, каким-то страхом. Она бросилась к пальто Андрея, зачем-то понюхала его: пахло табаком, машиной, его одеколоном, но не женскими духами. Почему она вдруг решила, что он был с женщиной? Ведь он любит только ее, еще утром он так ее хотел. Нет, она совсем запуталась. Им надо помириться. Ольга забыла о своем желании свободы. Она не могла жить в состоянии войны. Ей нужно было знать, что Андрей ее любит, что он – только ее. Она взглянула в зеркало, поправила волосы, подкрасила губы. Пошла на кухню, села и стала ждать когда Андрей выйдет из душа. Вскоре он появился, завернутый в полотенце, слегка раскрасневшийся, с поднятыми ершиком волосами.

– Ты что тут сидишь?

– Ты, может, есть хочешь?

– Да, пожалуй, бутерброд съем.

Ольга достала из холодильника салями и сыр, поставила на стол масло, нарезала хлеб. Андрей сделал себе бутерброд, налил молока. Он ел, а она смотрела на него, не говоря ни слова. Смотрела на его морщинки вокруг глаз, ямочку на подбородке, слегка полные плечи и руки. Он заметил, что она рассматривает его.

– Почему ты так смотришь?

– На тебя. Я давно на тебя так не смотрела.

– Как?

– Чтобы видеть. Когда долго живешь с человеком, ты так к нему привыкаешь, что уже и не видишь его. Ты ведь тоже уже меня не видишь.

– Неправда! Я всегда тебя вижу.

– Да, но не так, как прежде. Ведь ты даже не говоришь, что я красивая.

– Неправда. Говорю! Вижу и говорю. И сейчас ты очень красивая, когда не злишься.

– Я не злюсь, просто что-то нервничаю. Может гормоны?

– До климакса тебе, к счастью, далеко.

Ольга засмеялась. Андрей улыбнулся, допил молоко.

– А теперь спать.

Он встал, взял Ольгину руку, потянул ее тихонько, она не сопротивлялась, встала рядом с ним, посмотрела в глаза. Он поцеловал ее в лоб и пошел в спальню.

Ольга стояла посреди кухни, ощущая еще прикосновение губ Андрея на своем лбу. Этот отеческий поцелуй заставил ее почувствовать себя маленькой и беззащитной. Она поняла вдруг, что испытывает к Андрею именно это чувство девочки нашедшей отца. Оно, смешанное с благодарностью, и рождает в ней чувство любви, но без страсти. Ей хорошо с ним, но он не разжигает ее чувственности. То, что она испытала при встрече с Димой вновь разбудило в ней женщину. Ольга перебирала в голове эти догадки, но они напоминали диагнозы Фрейда, а ей совсем не хотелось видеть в их отношениях с мужем психические отклонения. И каждый раз, когда она думала о Диме, внизу живота тянуло. Хотя вчерашний вечер, казалось, был так давно, что был похож на сон, он внес сумбур в ее чувства, мысли, жизнь.

31

Бар Espana гудел как улей, официанты мелькали с подносами, играла музыка. Ольга со Светкой, заказав по порции тапаса, подняли бокалы с вином и чокнулись.

– За встречу! Давно тебя, домохозяйку, не видела. Рассказывай, как у вас дела? Что нового?

– Вроде все как обычно. Дом, курсы, у Андрея работа.

– На английский ходишь?

– Хожу, еще месяц и конец. Не знаю, буду ли продолжать.

– Продолжай, никогда не знаешь – где пригодится, тем более – английский. Много где требуется.

– Может? Что-то настроения нет. Мотивации что ли?

– На работу тебе надо пойти, вот и будет мотивация!

– А зачем мне на работу? У меня все есть – дом, машина, все что хочу.

– Есть – одно, а быть с людьми, что-то полезное делать – это другое.

– Я делаю полезное – за домом слежу, мужу удобства создаю.

– Но ведь ты не самореализуешься, отсюда и настроения нет что-либо делать. А на работе результат будешь видеть. Если зарплата тебе не главное – делай, что любишь. Как там твоя флористика? Так ни дня и не работала, а ведь у тебя здорово получалось!

– Знаешь, как-то все закрутилось. Свадьба, жизнь новая, а потом, вроде, и незачем.