Плёвое дельце на двести баксов

«Буратино» ждать пришлось довольно долго, но зато он появился с большим эффектом: на черном джипе «Лендровер», имеющем люк на крыше, со снайперской винтовкой ВСС, специально сконструированной для бесшумной и беспламенной стрельбы (оружие киллера, однако!) и в сопровождении трех гвардейцев в камуфляже с автоматами «Абакан», имеющимися на вооружении только элитных спецподразделений!

Камуфляжники остались в джипе, а Борис подошел и протянул мне ключи, надо так понимать, от «кадиллака».

— Отдай ключи моей девушке, невежа! — возмутился я. — Разве ты не знаешь, что это ее машина!?

Не один мускул не дрогнул на его суровом лице в ответ на мой издевательский тон: этот человек решил меня сегодня убить и нисколько не сомневался в том, что так оно и произойдет.

— Слушай меня, сынок, слушай внимательно, — произнес я, прямо глядя ему в глаза, — потому что если ты не будешь внимательно меня слушать, то можешь что-то неправильно понять, и тогда произойдет нечто непоправимое. — И после этих слов я нажал на курок пистолета, приставленного к виску девушки.

Голова Амалии откинулась назад, и она издала страшный визг. А наш Буратино, я бы сказал, помертвел взглядом и как бы заледенел.

Я, казалось бы, сильно рисковал: Борис мог сдуру открыть по мне огонь, но я уже заметил, что его снайперская винтовка пока еще стоит на предохранителе.

— Спокойно, дети мои, — сказал я и передернул затвор, — патрона в патроннике, как вы понимаете, не было, но сейчас он, как вы понимаете, есть. Так вот, Боренька, сейчас мы тронемся, и машину поведет моя любовь Амалия. Сделай так, чтобы нас нигде не останавливали, йес? Мы выедем с Рублевской зоны на МКАД и через какое-то время остановимся. Вы, конечно, поедете вслед за нами и тоже остановитесь. Мы с Амалией в этот момент поменяемся позициями, как и принято между любящими друг друга людьми в порыве неутолимой страсти. Далее мы вновь остановимся с девушкой в удобном для нее месте, то есть там, где она попросит, и расстанемся навеки. Что, конечно, очень печально, но так уж написано у нас с Амалией на роду… А если ты, мой дорогой друг Борис, дашь мне на время свой мобильник, я по указанному тобой телефону сообщу, где я оставил «кадиллак». В нем же будет лежать и твой мобильник.

— Бери, — протянул мне «моторолу» Борис. Держался он сейчас очень спокойно: по-видимому, предложенный мной план полностью соответствовал его плану. — Позвонишь на имя «Антон». Твои условия принимаются, но с небольшим изменением. Из коттеджного поселения через проходную мы поедем в обратном порядке: сначала мы, — он кивнул на джип, — потом вы.

А вот это хорошая новость! Справедливости ради скажу, что я ее ожидал.

Меня ранее мучила проблема: сам Борис попытается разрулить возникшую ситуацию или доложит о ней Вельтману, и тогда на ноги поставят всю милицию Москвы и Московской области.

Во втором варианте у меня никаких шансов на спасение не было. Я имею в виду, на спасение собственной жизни — поскольку даже сдаться я не мог, меня бы все равно пристрелили по приказу Вельтмана. Олигарх не мог рисковать — вдруг следствие начнет копаться в этой истории слишком глубоко?

Но в том же втором варианте не поздоровится и Борису. Всю ответственность за взятие своей дочери в заложницы Вельтман возложит именно на него. Ведь по всему видно, Борис — главный телохранитель Амалии.

И вот этот Борис предлагает первым проехать через милицейский пост, охраняющий Ромашково-2, а мы вроде как вместе с ним. А если бы мы ехали первыми, у ментов могли возникнуть кое-какие подозрения: ведь я в форме «Сименса» (в которой оставался и сейчас) въезжал на территорию коттеджного поселка на «жигуленке», а сейчас возвращаюсь на «кадиллаке» с дочкой Вельтмана, и у нее при этом весьма бледный вид! Да и неизвестно, как поведет себя Амалия, если менты нас остановят и зададут пару совсем невинных вопросов. Ситуация может стать критической и совершенно непредсказуемой.

Поэтому, чтобы ничего подобного не произошло, ментов пришлось бы ввести в курс дела хотя бы в общих чертах.

Но Борис на такой вариант не пошел! Значит, ни Вельтман, ни московские менты в курсе событий не будут. Борис все сделает сам: заложницу освободит, а меня ликвидирует.

А Амалия, конечно, папочке потом ничего не скажет. У них с Борисом общая тайна: они оба — большие любители приключений. Хотелось бы надеяться — на собственную задницу.

Короче говоря, Борис пошел на первый вариант, и у меня появилась реальная надежда, что в обозримом будущем мой организм не перестанет переводить кислород на углекислый газ.

И вот кортеж тронулся в путь. Впереди — джип с четырьмя бооевиками-охранниками, позади — мы с Амалией на малиновом «кадиллаке», причем пока с открытым верхом, но в моих планах было его впоследствии прикрыть.

Милицейскую коттеджную охрану миновали без затруднений. Сержант, открывая ворота, даже козырнул — сначала джипу, набитому охранниками, а потом и нам с Амалией.

Вскоре после этого джип сбавил ход, пропуская нас вперед.