Плиозавр-45

— Здесь так, коллекции… Для развлечения. Но вам хватит. На всю жизнь хватит. Но прежде всего снимите ограждения. Я покупаю свою свободу, не так ли?

«Если им от меня нужны только деньги, — размышлял Заурих, — и за ними никого нет, это лишь простые доверчивые людишки».

— Так на кого же я буду впредь работать, если мы договоримся? — Заурих посмотрел на Дуайнера. — Кого вы представляете? Кто сменил Хальта? Кто хочет сменить наци? Федеральное бюро, разведуправление? Судя по выговору — вы американец?

— Да. Но… — Дуайнер покосился на Перчини. — Спецслужбы вами, насколько мне известно, пока не интересуются. Пока. Я сам из «морских львов». Я знаю, что говорю. Ты думаешь, ты со своей свастикой все еще делаешь мировую политику? На твое место пришли настоящие парни. Вот они и делают политику.

Дуайнер вспомнил, как «Нью-Йорк тайме» писала об аквалангистах-диверсантах, которых готовят «решительно ко всему». Разве газетка могла знать то, что знал он, Дуайнер, — их не то что готовят, они давно готовы и давно действуют. Дуайнер тоже отлично знал, как они действуют, — не зря же даже среди своих их называют «мерзкими типами». А сейчас Дуайнер лгал. Он-то представлял, и отчетливо, насколько Заурих нужен спецслужбам. Одна разгадка методики операции, которую перенес Заурих, сделала бы «морских львов» хозяевами положения в любом уголке земного шара. «И неизвестно, что лучше для этого типа, — с издевкой подумал Дуайнер, — хотя бы потому, что для разгадки операции нужно как минимум его… вскрыть. Так что можно считать, ему повезло, что он встретился со мной, а не попал на анатомический стол. Стоп! — сказал себе Дуайнер. — Вот она! И бешеные деньги, и орденские ленточки, и карьера. Я продам своим боссам его труп. И пусть они его исследуют… хоть по программе НАСА».

Дуайнер рассмеялся, стараясь придать своему смеху беззаботность:

— Твоя персона давно не секрет, так что ты не такая уж уникальная ценность для спецслужб. Тобой интересуется, м-м-м, скажем так… частная фирма.

«Или он врет, или за ним действительно никого нет, — решил Заурих. — Значит, можно попробовать…»

— Слушайте мои условия, — начал он беспрекословным тоном. — Вы, — он кивнул на Перчини, — снимаете заграждения. У вас будет время, пока ваш приятель… Вы, сэр, в гидрокостюме и акваланге, — узкий палец ткнулся в грудь Дуайнера, — значит, вам и идти со мной. Мы уйдем далеко, — Заурих манерно улыбнулся Перчини. — Но я даю гарантии, что с вашим другом ничего не случится. Моя свобода стоит больше его жизни.

«Гарантии рыбочеловека ничего не стоят, но дело заворачивает он круто, — на миг заколебался Дуайнер. — Оставаться один на один с ним рискованно. Но не макаронника же посылать за ценностями — обворует! Ну, ладно, — Дуайнер перевел дух, — как говорят русские, волков бояться — в лес не ходить. Надо не спускать с рыбочеловека глаз. Меня тоже голыми руками не возьмешь».

— Но заграждения, — твердо ответил Дуайнер Зауриху, — мы снимать не будем. Мы сделаем проход, когда… Когда через эту дыру мы с хорошей ношей будем уходить отсюда. А вы, Перчини, действуйте, как договорились.

«Если он действительно пойдет со мной на погружение, — подумал Заурих, — если они не потащат меня на берег… Они торопятся. За ними никого нет. Они одиночки, искатели сокровищ. Откупиться просто, если не…»

— Вперед! — приказал Дуайнер.

Он уходил на глубину вслед за Заурихом, предвкушая долгожданное, почти несбыточное, дрожал мелкой дрожью — его била алчность. Они миновали коралловый риф, внизу, глубоко, может быть, на дне, фосфоресцировали какие-то организмы, проплыл спрут, выпустив чернильную бомбу. Потом под ногами оказалась твердь. Ни дыры, ни лаза. Лишь нагромождение глыб. «Не собирается ли он надуть меня?» — подумал Дуайнер. Заурих поманил его, в скале каким-то образом образовалась расщелина. Они прошли полузатопленным коридором в просторное хорошо освещенное помещение. Здесь Заурих хранил свои «призы» с затонувших кораблей.

Потрясенный Дуайнер переводил глаза с финикийских мраморных ларей, заполненных монетами, на эллинские амфоры с драхмами, с кованых сундуков, украшенных всеми гербами всех европейских династий, на корабельные сейфы. Открыл один из них и отпрянул: аккуратными стопками возвышались банкноты, чековые книжки, сияли бриллианты в полураскрытых саше… — будто в подвале швейцарского банка, а не где-то в гнилом подземелье с выходом на морское дно.

— Боже мой, — прошептал Дуайнер, — Перчини я мог бы дать только…

Эта фраза решила его судьбу. Заурих окончательно понял, что подлецы действуют на свой страх и риск. Значит, нечего бояться последствий. Но если появились эти, могут появиться и другие! Значит, пришла пора эвакуировать базу.

Дуайнер, казалось, потерял над собой контроль. Он погружал руки в россыпи жемчужин, пригоршнями вытаскивал золотые, с драгоценными камнями украшения, взвешивал на ладони луидоры и гинеи. Гинею, датированную 1668 годом, сунул за щеку: нумизматическая редкость, первая золотая монета английской Реставрации.