Плисецкая. Стихия по имени Майя. Портрет на фоне эпохи

(К слову, известный балетовед Наталья Рославлева также писала: «Елизавета Павловна Гердт, у которой Плисецкая занималась шесть лет, передала своей ученице знаменитую “гердтовскую” певучую пластичность рук».)

– Не только руки. И профессионализм. Майя Михайловна, конечно, несколько тенденциозно о каких-то вещах говорила. Понимаете, для Плисецкой нужен жесткий характер руководителя. Вот как Ваганова. А Гердт: «Ну, сделай, вот так лучше будет». Это не для Майи. Ваганова работала в Москве три месяца. И Ваганова ей сказала: «Если ты приедешь ко мне учиться, мы с тобой перевернем весь мир». Она не приехала и потом жалела всю жизнь. Однако Гердт – это же Петербург старый. «Почему вы не уехали из страны?» – у нее спрашивали. «Потому что я опоздала на пролетку». Старый Петербург – хорошая школа. Если говорить о Гердт, основу Майе Михайловне она дала. И Плисецкая, и Стручкова, и Максимова – ученицы Гердт. Налицо, понимаете, школа, профессионализм и уровень. Гердт хороший педагог, но мягкий. Майе Михайловне, конечно, нужно было жестче. Она не поддавалась дисциплине, невнимательна была. Ведь когда человеку дано от Бога очень много, он небрежен к замечаниям.

«Думаю, все мы, ученики Гердт, благодарны ей. Только не каждый умеет это высказать», – вступила в спор с племянницей Суламифь Мессерер. И рассказала о том, насколько разным был стиль Гердт и Вагановой как педагогов, не упустив, конечно, возможности уколоть Майю (к моменту выхода книги «Суламифь. Фрагменты воспоминаний» тетя и племянница были в долгой и жестокой ссоре; впрочем, Суламифь Михайловна ни разу не назвала племянницу по имени): «Ваганова могла сорваться до резких выражений, а Гердт всегда оставалась сама учтивость. Гердт предлагала то, что Ваганова заставляла. Правда, эта учтивость, думаю, подходила не всем, ибо порой становилась уютным лоном для лености. Да, Гердт никогда ничего не “выбивала”. Возможно, ленивая ученица и упускала многое, не почерпывала полностью из кладезя таланта Елизаветы Павловны. В классе Гердт нужно было хотеть. У нее надо было брать».

Но Майе Плисецкой мягкий стиль преподавания Елизаветы Павловны Гердт действительно не подходил, и она сама признавалась, что в классе «ничего не вбирала»: «Многие говорят – “попробуй так или так”… И все мимо!» А вот с Вагановой – совсем другое дело: «Знаете, для меня она Микеланджело в балете. Никто не понимает ее гения. А кроме того, она сохранила балет для России, когда после 1917 года все балетные уехали. Ведь Ленин вообще хотел балет закрыть, это только Луначарский еле уговорил его. Если бы Ваганова тоже уехала, не было бы русского балета, знаменитейшего русского балета. Никто не говорит, что это она сохранила, тем не менее – это она. Я с ней занималась недолго, к сожалению, но поняла больше, чем за все предыдущее время. До сих пор жалею, что я не поехала к ней в Ленинград. Вообще, я должна вам сказать, что для меня Ваганова – это незаживающая рана. Лучше не говорить об этом, а то я заплачу». И признавалась, что Ваганова была одной из очень немногих – «три-пять человек за всю жизнь», – которым Плисецкая подчинялась безоговорочно. Почему? «Если я не подчиняюсь, значит, не верю. Если подчиняюсь – значит, авторитет». Кто эти пять авторитетов для Плисецкой? Агриппина Ваганова, Марина Семенова, Леонид Якобсон, Морис Бежар. И, конечно, Родион Щедрин, композитор и муж.

Но вернемся к авторитету Вагановой. На прошедшей в 2023 году в Санкт-Петербурге прекрасной выставке «Первая позиция. Русский балет» среди многочисленных пачек, колетов и пуантов великих экспонировалось и письмо, написанное 8 апреля 1950 года набиравшей силу и славу Майей Плисецкой Агриппине Вагановой (пунктуация и орфография оригинала сохранены):

«Дорогая моя любимая Агриппина Яковлевна!

Я узнала о том, что Вы больны и очень забеспокоилась о Вас.

Я все время помню и думаю о Вас и не оставляю мечты приехать к Вам. Меня категорически не пускали все время в Ленинград, но сейчас дали слово, что с начала сезона меня отпустят (на сентябрь-октябрь). Как Вы сейчас себя чувствуете?

Я недавно станцевала Дон Кихот, кот. приготовила с Ильющенко.

Сегодня была генеральная репетиция оп. Хованщина, в кот. я танцевала персидку (постановщик Корень). Занимаюсь я все время у Асафа, очень стараюсь помнить все Ваши замечания.

То время, когда я занималась с Вами, дало мне так много, что я до сих пор это чувствую. Если у меня что-нибудь не выходит, я мысленно вспоминаю: А как бы Агриппина Яковлевна сказала бы сделать? И у меня выходит.

Желаю Вам большого здоровья и скорейшего выздоровления. Крепко, крепко Вас целую люблю благодарная Майя.

P.S. Большой привет Вам от мамы»