Плиты и провалы

– Привет! – бодро произнес Саша и сладко потянулся всем телом. Паук, вероятно почуяв, что его обнаружили, забился за сплетения паутины в самый темный уголок с запрятанными про запас сухими мухами. Саша почувствовал это и немного смутился. Раньше он ничего подобного не замечал и уж тем более не думал, что может посылать невербальные сигналы примитивным организмам. Затем его утренние ощущения пробуждения затмило воспоминание о вчерашнем диалоге с неизвестным гостем. С утра Саша задавался вопросом, а на самом ли деле очеловеченная неизвестность обосновалась в его комнате, или это был фрагмент страшного сна?

Он поднялся с кровати и увидел, что сестра уже дома и спит. Саша не услышал, как она вошла в комнату глубокой ночью. Встав на ноги, мальчик сделал несколько шагов по направлению к сестре и указательным пальцем дотронулся до ее лба.

– Ай! – вскрикнул он и резко одернул руку. Лоб сестры ожег его, а в голове сразу завертелись образы внеземных чудовищ, которые рвали на части ее нежное тело.

От внезапного вопля сестра проснулась и сонным взглядом посмотрела на брата.

– Сашуль, ну ты чего… – невнятно промямлила она и перевернулась на другой бок. Теперь вместо лица Саша мог созерцать лишь россыпь ее темных волос. Мальчик не понял, что произошло, но от сестры исходили эманации темной энергии. Они не собирались ее покидать, а будто заняли свою нишу в глубине душевного пространства и ждали нужного часа для вылазки. Что с этим делать, Саша не знал. В растерянности он пошел на кухню, аккуратно ступая по скрипучему полу. Там у плиты стояла мама и жарила подгоравшие гренки, запах которых разбудил Сашу. Папа сидел за столом и маленькими глотками пил чай из керамической кружки.

– Проснулся, Сашка! – сказала мама, повернувшись к сыну. – Так рано же еще!

– Рано, черт возьми… – как-то зло произнес папа и посмотрел на Сашу. В это мгновение он почувствовал себя неловко. Будто его вовсе не хотят здесь видеть. Отойдя от плиты, мама подошла к Саше и, обняв его за плечи, усадила на табуретку.

– А сеса даше спт буде? – произнес он вслух и удивился. Речь, возникавшая в мыслях, не могла вырваться наружу в первоначальном виде. Вероятно, Саша раньше говорил очень редко или же никто говорить его не учил. Он наморщил лоб, пытаясь вспомнить свою жизнь до момента появления… Появления…

– Повлени го? – Он задал вопрос сам себе вслух. Все это время, пока Саша пытался рассуждать, родители напряженно смотрели на него. Затем мама обернулась к отцу и, поставив тарелку с гренками на стол, произнесла:

– Он так редко говорит… Что он спросил, ты понял?

Отец в ответ взял гренку и принялся ее жевать. Вероятно, речь мальчишки не вызывала у него удивления или восхищения.

– Да кретин он! Хрен поймешь, что сам себе плетет! – сказал он, прожевывая.

– Артем! Он наш сын! – с обидой ответила мать. Саша смотрел на нее и испытывал накатывавшее чувство жалости, которое вот-вот должно было разразиться плачем. От мамы исходили тепло и любовь. А вот на отца Саша злился.

– Дочь, черт бы ее побрал, шалава, сын придурок! – ругался отец в ванной, и голос его разносился мрачным эхом по всей квартире. Вероятно, он кричал так намеренно, чтобы услышали все: и соседи, и родственники, и сам Процессор_Примитивных_Желаний, наградивший его семью такими подарками.

Саша же ощущал, что вмешательство иного в его сознание положило конец прошлой жизни. Воспоминания продолжали улетучиваться одно за другим.

На кухню вошла сестра. Лицо ее было бледным и слегка заплывшим. Над скулами огоньками выглядывали два зеленых глаза. Сестра источала негатив.

– Доброе утро, – сказала равнодушно мама и поставила еще одну тарелку с гренками. Сестра молча кивнула головой и, пододвинув к себе деревянный стул, уселась в углу стола.

– Есть чего попить, холодное? – сиплым голосом произнесла сестра и тут же закашлялась. Каждый ее звонкий грудной звук эхом отдавался в голове Саши. Будто бы кто-то злой и подлый бил ее по позвонкам так, что все тело вздрагивало.

Мать молча взяла граненый стакан и наполнила его холодной водой из-под крана.

Взяв стакан, сестра залпом выпила воду и протянула обратно. Сглотнув всю воду и вздохнув, она добавила:

– Еще налей…

В этот момент из ванны вышел хмурый отец. Вероятно, он питал к дочери ненависть еще большую, чем к Саше. Пробурчав что-то себе под нос, он удалился в зал и принялся одеваться, ибо скоро ему нужно было на работу в литейный цех безликого завода. По крайней мере, там, среди шума, вредных веществ и горячих потоков воздуха, можно было не думать про отравленные угли семейного очага.

– А же апа аботае? – произнес Саша и опять задумался о том, как же ему научиться четче выговаривать отдельные звуки и слова. Он был уверен, что это в скором времени получится. Надо только потренироваться и хорошенько обдумать механизм произношения каждого принятого в этой местности звука.

– Что? – спросила удивленно мама, повернувшись к сыну. Саша раньше говорил что-то очень редко и чаще всего фразы его были мало похожи на слова. А сегодня за одно только утро он уже два раза произнес что-то с интонацией вопроса.