Плюс на минус

Честно говоря, фифа и удочка - эти два понятия как-то плохо совмещались у меня в голове. По идее, таких ухоженных блондиночек одна лишь мысль о комарах, грязи и - вах, ужас! - живой рыбе должна была ввергать в шок и трепет. Конечно, за последние дни я успел понять, что Лена не совсем стандартный представитель данной породы, но все же… Не, пока не увижу, не поверю.

- Ну вот, - неожиданно разозлилась девушка, азартный огонек в глазах потух, - так и знала, что смеяться будешь! Вад… мой бывший тоже говорил, что лучшая рыбалка - это наливай да пей, даже "палок" брать не надо.

- Лен, ты чего? - опешил я. - Почему "смеяться"? Я, наоборот, завидую… с удовольствием бы с тобой на рыбалку съездил. А "бывший" твой - козел каких мало!

Выпалив последнюю фразу, я запоздало сообразил, что Лена вполне может до сих пор питать к этому Владу самые нежные чувства, и мои слова только подольют масла в огонь.

Меня спасла распахнувшаяся дверь клуба. Мы дружно насторожились, однако оттуда вышли двое ребят лет шестнадцати, неспешно потопавшие вниз по улице.

- А у тебя самого какое-нибудь хобби есть? - успокоившись, спросила девушка.

- Ну-у… даже не знаю. Раньше моделизмом увлекался, танки-самолеты всякие клеил… полкомнаты этими пылесборниками забил. А как отец погиб… даже и не вспоминается ничего такого. Ну разве что историю одновременно и за работу, и за увлечение посчитать.

- А я в истории совершенно не разбираюсь, - огорченно призналась Леночка. - Она для меня в школе самым трудным предметом была. То есть пока слушаешь или читаешь - интересно, но держать в голове все даты-имена…

- Будешь смеяться, - улыбнулся я, - но на даты-имена у меня память тоже всегда сбоила. А вот всяческие примеры людского идиотизма запоминал на "ура".

- Например? - заинтересовалась Леночка.

- Ну например, есть замечательная история о том, как в сорок втором году американцы высаживались на острове Кыска, в западной части Алеутской гряды. Все было, как говорится, по правилам: пятнадцать обстрелов с моря, сотня авианалетов, потом с кораблей пошел тридцатитысячный десант… - я сделал многозначительную паузу, - который и обнаружил, что весь японский гарнизон составляют шесть голодных дворняг. Остальные японцы смылись еще две недели назад. Правда, - добавил я, - прежде чем это выяснить, янки в перестрелке между разведгруппами положили человек двадцать.

Девушка неуверенно хихикнула. "Действительно, сдалась блондинкам эта военная история", - с досадой подумал я, но тут Леночка развернулась ко мне, обхватила руками подголовник, прижалась к нему щекой и с детским любопытством попросила:

- Расскажи еще что-нибудь, а? У тебя здорово получается.

Поколебавшись секунд пять, я решил не уходить от военно-морской тематики - все-таки образы бравых моряков с кортиками наперевес обычно кажутся женщинам куда романтичнее ковыляющей по уши в грязи пехоты.

- Ладно, слушай. Давным-давно, а конкретно - в позапрошлом веке - одна маленькая, но гордая латиноамериканская держава решила обзавестись кораблем новомодного тогда класса мониторов. Название этого корабля отечественные историки переводят в меру собственной стеснительности: кто пишет "Гуаскар", кто "Уаскар", но на самом деле кораблик был назван перуанцами в честь последнего инки милым русскому слуху именем "Хуаскар"…

Не знаю, насколько складно получилось у меня пересказать историю самого боевого кораблика перуанского флота, но, если на описании боя с "Шахом" и "Аметистом" Лена изредка хихикала, то геройски-безумный абордаж капитана Пратта выдавил из фифы вполне натуральный всхлип, как, впрочем, и финал сражения с двумя чилийскими "сундуками".

- …и с тех самых пор в строю перуанского флота всегда числится корабль "Адмирал Грау", ну а у чилийцев, соответственно, плавает "Капитан Пратт". Сам же "Хуаскар" тихо-мирно дожидается своего двухсотлетия в роли плавучего музея.

Леночка затянула паузу настолько, что я уже почти заподозрил фифу в умении спать с открытыми глазами.

- И что, - то ли восторженно, то ли недоверчиво спросила она. - Это и в самом деле все так и было?

- В точности, - подтвердил я. - Понимаешь, вторая половина девятнадцатого века - это период массового крышесноса в мозгах у кораблестроителей. Сотни лет люди, понимаешь, потихоньку доводили до совершенства деревянные парусники, а тут: бах! - паровая машина, бах! - бомбические орудия, бах! - броня. Прежде корабли служили десятилетиями, только бы доски подгнившие вовремя на тимберовках меняли. А тут иной раз получалось, что новенький весь из себя крейсер, а то и линкор, не успев сойти на воду, вдруг оказывается устаревшим. Веселое, в общем, было времечко.

- Веселое, - неожиданно печально отозвалась Лена. - А я про это ничегошеньки не знаю. И вообще линкор от крейсера не отличу.

- Ну для Белоруссии это не самое актуальное умение, - фыркнул я. - В здешних морях крупнее мониторов отродясь ничего не бултыхалось. Причем речных мониторов, по сравнению с которыми тот же "Хуаскар" выглядит сущим монст… Игорь!