Плюс на минус

- Сержант Остромухов, - четко представился он, облокотившись на окошко. - Ваши документы?

Я торопливо потянулась к бардачку. И с чего я взяла, что это самое удобное место для хранения бумаг?! Чтобы выудить оттуда права, пришлось почти лечь к Сане на колени.

- Помог бы даме, что ли, - шутливо упрекнул гаишник.

Колено под моим локтем вздрогнуло.

- Как девок тормозить, они герои, - зло бросил Саня в пустоту, - а как Басайку ловить, так прямиком до Буденновска. Крыса тыловая…

С гаишника мигом сдуло все благодушие.

- А ну выходи! - потребовал он, отступая от окошка и заводя руку к кобуре.

Саня начал вылезать из машины. Делал он это нарочито медленно - и к лучшему, ибо я чувствовала, что, пожелай он хлопнуть дверцей, осыплется не только боковое стекло, но и лобовое.

- А теперь повтори, что сказал!

Я в тихой панике вжалась в спинку кресла. "Я не с ним! И вообще понятия не имею, как он оказался в моей машине!"

- Со слухом проблемы? Я сказал, такие герои, как ты, только баб тормозить и умеют! Пузо нажрал, - Санин палец ткнулся в форменную рубашку, которая и впрямь заметно нависала над ремнем, - а случись вместо меня душара? Он же тебе твою палку-махалку пять раз в задницу вколотит, пока ты до кобуры дотянешься! Или ты думаешь, что война - это там, далеко, и тебе до нее дела нет? Ну, думаешь?!

- Что я думаю, не твое дело, - далеко не так уверенно огрызнулся гаишник.

- Не мое?! - все больше распалялся Саня. - А хочешь, моим станет?! Хочешь, я тебе прямо щас проверку на профнепригодность устрою?! Ну?! Ты вообще из своего пээма хоть раз в год стреляешь?! Или он у тебя заместо пивной открывашки!? Вон знак висит, - Саня махнул рукой в сторону болтавшегося над дорогой жестяного круга, - как раз мишень "четыре". С какого раза попадешь, а?! Давай проверим?!

- Совсем сдурел, - отступая на шаг, пробормотал гаишник. - Там же дома…

- Вот! - скривился Саня. - "Дома кругом". Боишься из пекаля лишний раз пальнуть… А дать тебе автомат - и на блокпост, в ночную?! В первую же минуту обделаешься… Да ну, - махнул он рукой, - говорить с тобой… все равно ни хрена не поймешь.

Саня развернулся, сел обратно в машину и коротко бросил:

- Поехали!

Я послушно газанула. Бедный гаишник так смотрел нам вслед, что у меня уши от стыда дымились. Ну какое отношение может иметь к Чечне мирный белорусский постовой?! Да я теперь эту площадь за три квартала объезжать буду!

Мы уже мчались по кольцевой, когда Саня неожиданно, все так же глядя в окно, сказал:

- Не люблю я их. Поймали мы как-то одного… Ну ехали мимо, увидели, как он чича пропускает. Тормознули, взяли за грудь… а у него в разгрузке два кармана из-под рожков, набиты почти доверху… и не копейками, понятное дело.

- И что? - с содроганием уточнила я, хотя догадывалась, что ответ мне не понравится.

- Что… Заставили жрать. Не все, правда… Полкармана он сожрал, потом давиться начал, посинел весь…

Если раньше Саня просто вызывал у меня неприязнь, то теперь начал откровенно пугать.

Дальше мы ехали в гробовом молчании.

Леночка не пыталась ни о чем меня расспрашивать, и это было хорошо - сквозняк выдул из моей нечесаной башки остатки градусов, и я даже начал испытывать нечто… ну, положим, не стыд, но что-то вроде легкого сожаления. Минский мент и впрямь являл собой не самую подходящую мишень для моего нетрезвого пафоса. Ему ведь наверняка и в кошмарном сне не снился противник страшнее пьяного водителя на асфальтоукладчике. Как и студенту истфака БГУ, который, выбрав "модную" тему для курсовой работы о первом "покорителе Кавказа", генерале Ермолове ("еще в чеченской земле приступил я к построению крепости, которая по положению своему, стесняя жителей во владении лучшими землями, названа Грозною"), вовсе не думал, что всего через год с небольшим заполучит "экскурсию" по всем этим историческим достопримечательностям… за счет МО РФ.

Ну что сказать - знания пригодились. Мои "лекции" про то, как бывший начштаба Кутузова и его последователи усмиряли непокорный Кавказ, шли, что называется, "на ура": из соседних рот люди "приобщиться к науке" приходили. Темы, правда, разнообразием не блистали: этот аул сожгли в 1826-м, вон этот спалил Бакланов - ага, тот самый, что под "черепом и костьми" в бой ходил! - в 1854-м. И заканчивалось все, как правило, вердиктом слушателей: а с этими гадами иначе и нельзя!

Я, в общем, был согласен. Про гуманность и прочую фигню хорошо рассуждается в университетских аудиториях, но первый же разрыв мины живо напоминает: обезьяном человек пробыл куда больше, нежели двуногим сапиенсом. А тот, кто шибко умный, много думает и при этом не штабной офицер - такие на войне долго… не задерживаются. Я вот умничать перестал быстро - и задержался.