Плюс жизнь

— «Отсоси»… Он сказал — «отсоси»… Но я двинула ему по животу… Он согнулся. Я заорала, что было сил: «Помогите!», видимо, привлекла внимание кого-то из взрослых, и от двери эти придурки отошли, я убежала. Всё. Теперь не знаю… Они же убьют меня… Я позвонила маме, я, конечно, всё ей не стала описывать, просто сказала, чтобы она меня забрала, но она говорит, мол, прекрати истерику, и всё… У меня были деньги, я хотела сама уехать… Залезаю в кошелек — а там пусто… Тётка забрала их. Мама ей рассказала всё подробно про нас с тобой, и тётка, как и она, теперь уверена, что меня надо от тебя спасать. Лео, пожалуйста, увези меня!.. Ну, пожалуйста… Я уйду от мамы совсем. Пусть что хотят, то и делают. Я не могу с ними со всеми…

— Не плачь, малышка. Скоро я буду с тобой.

Из ресторана то и дело вываливались покурить добродушные азеры, норовившие похлопать меня по плечу и поболтать. Я ушёл на задний двор. Сел на поребрик, откупорил вино и разрыдался.

Я перемешивал с вином слезы злости, отчаяния, вины. Моей неизбывной вины перед человеком, которого я люблю.

***

— До Пролетарского за сколько довезёте?

— За две пятьсот, — ответил таксист. — Я ж сам там живу. Тебе повезло. Возьму не три с лишним, как обычно, раз нам по пути.

Это было дорого. Если я заплачу сейчас две пятьсот — совершенно не понятно, как мы с Ариной поедем обратно. Но сейчас это было неважно. Я сел рядом с таксистом. Вспомнил, что забыл выпить таблетки. Горсть размером с пол-ладони. Запиваю вином.

— Наркоман, что ли? — с подозрением спрашивает таксист.

— Нет. Закрытая форма туберкулёза и ещё кое-что… Да вы не бойтесь, я не заразный.

Было видно, что таксист из разговорчивых. Но он ни о чём не спрашивал меня все три часа. Наверно, всё же побаивался, что где-то да осядет моя слюна…

Мы подъезжаем к Пролетарскому. Сразу после указателя с названием посёлка нас встречает подсвеченный билборд: «Пролетарское идёт к светлому будущему! Иван Корепанов гарантирует». Наверно, это глава района или местный депутат. Корепанов, гарантируй нам светлое будущее. Пожалуйста.

— Семёнов где живёт? — спрашиваю у таксиста.

— Какой Семёнов? Село большое, думаешь, я всех тут знаю…

— Ну, он крутой такой… Самый крутой в школе… У него ещё зуба нет…

— А, Владька-то? Бухгалтерши из сельсовета сын… Да тут, в левой трёхэтажке. Квартира первая вроде. Высадить тебя?

Я кивнул, заплатил.

Подходя к его дому, я мысленно пожалел, что не стащил со свадьбы нож.

***

Я постоял у его дома. Но решил пока не заходить. Сначала надо увидеть Арину. А то потом мало ли что.

Я набираю её номер:

— Маленькая, я тут стою у памятника Ленину и трёх ёлок. Как мне тебя найти?

— Ты… ты приехал!.. Через пять минут буду. Никуда не уходи.

Но прошло полчаса, а её всё не было. Видимо, дома засекли попытку бегства и заперли. На звонки она не отвечала. Господи, как же мне её забрать?.. Я даже адреса не знаю…

Конечно, это должно было случиться. Я этого ждал. Услышал за спиной:

— Дай закурить!

Раньше не видел его, а узнал.

— Я убью тебя, Семёнов…

***

Я загнан на полуразобранную крышу недостроенного дома. До меня доносится бранный гул. А потом:

— Что будем с ним делать?! Придурок какой-то!.. Нас пятеро… Он один…

Я двигаюсь им навстречу. Я вижу их лица. Лица?.. Будто из этого недостроя вытащили кирпичи и тесаком повырезали ничего не выражающие глаза, кривые носы, покатые лбы.

Я ощущаю свои кулаки в их телах. Противники тут же сбивают меня с ног. Но я встаю и бегу. Колет в боку. Останавливаюсь у края. Нога низко соскальзывает со спасительной, предваряющей пропасть железной балки, но я смог удержаться. Стою.

Зажмуриваюсь. Звуки неизбежно подступающего утра сразу становятся явственными: весенние птицы начинают свои сумасшедшие трели, дворник скребет асфальт где-то вдалеке…

Открываю глаза — хочу увидеть впереди финал, конец, точку… Но точки нет.