Плющ

После вчерашнего нашего разговора мне позвонил Бартон Иверсон, начальник полиции Сентрал-Фолса. Он был в высшей степени выдержан, однако позволь мне для начала восстановить всю цепочку событий с момента получения рукописи Детвейлера в прошлую среду. Понимаю твое вчерашнее замешательство, но теперь после ночного сна, надеюсь, я смогу объяснить всё лучше (и без участия «Ма Белл»,[25] бьющей по карману!)

Кажется, я говорил тебе, что реакция Роджера на фотографии с жертвоприношением была мгновенной и незамедлительной. Он примчался ко мне, сломя голову, оставив двух оптовых торговцев ждать в его офисе (по-моему, Фланнери О’Коннор[26] однажды сказала, что хорошего оптового торговца еще нужно поискать), и когда я показал ему снимки, он побледнел, зажал рукой рот и издал странный звук, словно подавился, из чего я сделал вывод, что, скорее всего, был прав относительно качества фотографий (хотя в данном контексте слово «качество» — неудачное слово, но более подходящего я не могу подобрать).

Он постоял молча минуты две, затем сказал мне, что следует позвонить в полицию Сентрал-Фолса, но больше никому ни о чем не распространяться.

— Всё же они могут оказаться подделками, — сказал он, — но лучше не рисковать. Положи их обратно в конверт и не прикасайся к ним больше. Там могут быть опечатки пальцев.

— Но они не похожи на подделки, — сказал я. — Не правда ли?

— Не похожи.

Он вернулся к оптовым торговцам, а я позвонил в полицейский участок Сентрал-Фолса, это был мой первый разговор с Иверсоном. Он внимательно прослушал весь мой рассказ, а затем взял номер моего телефона. Он сказал, что перезвонит через пять минут, но причину не объяснил.

Он перезвонил приблизительно через три минуты и велел отнести фотографии в 31-й полицейский участок на Парк Авеню Саут 140, после чего нью-йоркская полиция перешлет фотографии с жертвоприношением в Сентрал-Фолс.

— В три часа дня мы их получим, — молвил он. — А может, и раньше.

Я спросил его, что он собирается делать до той поры.

— Ничего особенного, — ответил он. — Отправим полицейского в штатском в этот цветочный дом и выясним, работает ли еще там Детвейлер или уже нет. Надеюсь, что это не вызовет подозрений. До тех пор, пока я не увижу фотографий, мистер Кентон, ничего больше я сделать не могу.

Я с трудом удержался, чтобы не сказать ему, что он может сделать гораздо больше. Я не хотел, чтобы Иверсон меня отфутболил, как типичного нахального нью-йоркца, и не хотел раздражать этого парня своей суетой. В конце концов, напомнил себе я, Иверсон ещё не видел фотографий. Наверное, в данных обстоятельствах он действовал максимально оперативно, ведь у него был только звонок от незнакомца, незнакомца, который запросто мог оказаться чудаком.

Я добился от него обещания, что он перезвонит мне сразу, как только получит фотографии, а потом отправился с фотоснимками в 31-й полицейский участок. Там уже меня ждали: сержант Тиндейл встретил меня в приемной и взял конверт с фотографиями.

Он также взял с меня слово, что я останусь в участке, пока мне не сообщат.

— Имеете в виду начальника полиции Сентрал-Фолс…

— Нет, не его, — сказал Тиндейл, словно я спросил о дрессированной обезьянке. — Нас.

Малышка, все фильмы и романы соответствуют действительности в том, что проходит совсем немного времени, и ты уже сам начинаешь чувствовать себя преступником. И вот ты ждешь, как кто-то повернет лампу с ярким светом тебе в глаза, закинет ноги на старый, полуразвалившийся стол, откинется назад, выдохнет сигаретный дым тебе в лицо и спросит: «Отлично, Кармоди, так где же ты спрятал трупы?» Сейчас я могу посмеяться над всем этим, но тогда мне было явно не до шуток.

Я хотел, чтобы Тиндейл взглянул на фотографии и поделился со мной своим мнением, подлинны они или нет, но он просто прогнал меня, напомнив напоследок «держаться рядом», как он выразился. Начался дождь, я не смог поймать такси, и, пройдя семь кварталов обратно к «Зенит Хаус», я промок. Я также съел полтаблетки от живота.

Роджер был в моем кабинете. Я спросил его, ушли ли оптовые торговцы, и он махнул рукой в их направлении.

— Отправил одного обратно в Куинс,[27] а другого — в Бруклин, — ответил он. — Воодушевлены. Они продадут по 50 копий книги «Муравьи из ада». Тупицы.

Он закурил.

— Что сказали копы?

Я повторил слова Тиндейла.

— Звучит зловеще, — сказал он. — Дьявольски зловеще.

— На твой взгляд, они подлинны, да?

Он поразмышлял, затем кивнул.

— Подлинны на сто процентов.

— Хорошо.

— Что ты увидел в этом хорошего? Нет ничего хорошего ни в грамме этой истории.

— Я хотел сказать…

— Да, я знаю, что ты хотел сказать.

Он встал, отряхнул по привычке свои брюки и попросил перезвонить ему, если я узнаю что-то новое.

— И никому ни слова.

— Херб пару раз заглянул сюда, — сказал я. — По-моему, он решил, что ты увольняешь меня.

— Неплохая мысль. Если он спросит тебя напрямую…

— Соврать ему.

— Правильно.

— Всегда приятно соврать Хербу Портеру.