Плюшевые самураи (сборник)

Джип некоторое время мчался следом за девушками, но «первая» Настя не теряла времени даром. Она позвонила куда-то по мобильному телефону, потом достала из кобуры свой пистолет, передала его «второй» Насте. Та хладнокровно расстреляла всю обойму по мотору преследовавшего их джипа. Машина остановилась, а спустя пару минут, над ней завис прилетевший со стороны города вертолет. «Хонду» же встречали две «Волги» с бойцами Комитета.

– Быстро в особняк Угрюмова! – едва ли не хором прокричали девушки. – Пока он не уничтожил установку для клонирования! Пока не стерли из компьютера похищенную психоматрицу!

Сотрудники Комитета украдкой протирали глаза. То ли в глазах у них как-то странно двоилось, то ли командиров стало два…

Взять штурмом особняк зарвавшегося мафиози оказалось не так трудно. Охрана не ожидала нападения и не оказала практически никакого сопротивления. Хозяина положили лицом в пол две Насти, которые шли в первых рядах бойцов.

Павел Викторович кряхтел, украдкой вытирал кровь из разбитого носа.

– Охраняй его, – приказал «старшая» Настя. – Я должна отдать приказы бойцам. Связаться с руководством… Получить санкцию прокурора на обыск. Одно дело – спасти заложника, другое – проводить следственные действия.

– Что ты мне объясняешь? – улыбнулась «новая» Настя. – Действуй. Я постерегу мерзавца.

Когда «новая» Настя осталась с Угрюмовым наедине, тот слегка поднял голову, прохрипел:

– Ты и правда стерва… Одного не могу понять – как вы так быстро сговорились? И зачем тебе это понадобилось? Тебя теперь усыпят, как лабораторную крысу…

Настя засмеялась – легко и радостно, непринужденно, впервые с того момента, как в первый раз увидела Угрюмова.

– Не усыпят, даже не надейся. Ты, Павел Викторович, людей не знаешь, как мне давеча хвастал. С поведением подонков знаком, это да… И своему клону ты, конечно, горло перегрыз бы. И он тебе тоже. Потому что человечек ты злобный, мерзкий, не любишь никого. Даже себя не любишь. А я, хоть некоторые меня бездушной стервой считают, люблю людей. И себя люблю. Другая Настя – она ведь мне ближе сестры. Если я с ней не договорюсь и ненавидеть ее буду – кто с кем договорится, кто кого полюбит? Она меня с полуслова поняла. Потому что она – это я, а я – это она… И вашу банду мы давили и будем давить…

– Она, может, и будет. Ты – нет. Производство клонов, особенно с применением психоматриц, запрещено!

– И за это ты сядешь, Угрюмов, – кивнула Настя. – Пусть за это, а не за наркотики – и то ладно. А насчет моего усыпления… Такая мысль могла родиться только в твоем больном мозгу. Я – осознающая себя личность. Согласно токийской конвенции этого достаточно, чтобы я обладала всеми правами, присущими человеку. Думаю, и с Настей мы за наследство не подеремся. Хорошо, что я пока не замужем, и детей нет. А работа мне найдется. Таких как ты, к сожалению, пока хватает…

Лучший подарок

Когда Веста Сиверская шла по улице, мужчины оборачивались ей вслед. Каждый, кто мог поговорить с ней хотя бы пять минут, понимал, что эта симпатичная девушка еще и умна. Одна беда – Веста была о себе очень высокого мнения. Ко всему прочему сказывалось воспитание любящих родителей, которые хотели, чтобы дочь их была единственной и неповторимой. Они заставляли ее ходить и в музыкальную студию, и в балетную школу, а счет кружкам девочка потеряла на третьем десятке. Даже имя Веста недвусмысленно указывало на надежды родителей относительно будущего своей неповторимой, непохожей ни на кого дочери.

Впрочем, хотя Веста и была эгоисткой, общаться с ней, ничего от нее не требуя, иногда бывало очень даже приятно. Пунктуальная, обязательная, вежливая Веста была прекрасным работником, но, к сожалению, не очень хорошим товарищем – и для женщин, и для мужчин.

Понятно, что подруг у Весты было мало, и все не слишком близкие. Какой женщине захочется терпеть рядом с собой другую, которая во всем тебя превосходит? Кому понравится, что мужчины сначала открывают рот, во все глаза глядя на твою спутницу, а уж потом обращают внимание на тебя и бормочут что-то невразумительное? Неудивительно, что Весте зачастую приходилось довольствоваться короткой беседой с одноклассницами и однокурсницами, спешившими быстрее убежать, дабы никто из их друзей не увидел их в обществе опасной соперницы и не попросил познакомить. Но Сиверскую это не слишком смущало. Недостаток женской дружбы с лихвой возмещал переизбыток мужского внимания.

За Вестой ухаживали многие. И зеленые юнцы, и солидные мужчины. Но Сиверская вела себя с ними непреклонно и строго. Собственно, у нее даже был парень. Звали его Иван. Имя, к огорчению Весты, не самое редкое, но все-таки не такое затасканное, как многочисленные Саши, Сережи и Андреи. Хоть что-то оригинальное, хотя бы намек на старину, в этом имени было. Фамилия у Ивана была простенькой – Дмитриев. Веста чаще всего называла его именно по фамилии.