Плюшевый мишка

Выйдя из клиники, он застал последний солнечный луч, синеватую дымку над Булонским лесом и Вивиану, которая садилась за руль машины.

— Похоже, что вы недовольны. Но ведь все прошло хорошо, и мадам Рош оказалась права, предсказав, что родит мальчика…

Он согласно кивнул. Слова тут не имели значения. Годами страшился он того, что произошло с ним сегодня. Пожалуй, он думал об этом, даже принимая первые роды, еще будучи экстерном в больнице Брока.

— А вдруг я забуду все, чему учился?

Такое бывало с другими, например на экзаменах, особенно если к ним слишком усердно готовились. В какой-то миг вдруг оказываешься в пустоте, и чем больше упорствуешь, тем больше мутится в голове.

Он слыхал, что подобный срыв бывает и у актеров, перед сотнями зрителей, даже если они десятилетиями выступали на подмостках. Иные в таких случаях не могли сдержать слез. Другие сжимали кулаки и с ненавистью смотрели в зал.

Хотя он быстро овладел собой, все же у него осталось убеждение, что никогда больше мадам Рош не войдет в клинику со своей обычной беззаботностью. Он вынудил ее усомниться в себе, тогда как ей следовало усомниться в нем.

Он виновен в том, что злоупотребил доверием пациентки, и он чуть было не велел Вивиане вернуться, чтобы пойти к мадам Рош и открыть ей правду.

Но и это было невозможно. Он успокоил бы свою совесть, но принес бы пациентке не пользу, а вред, потому что она перестала бы верить ему, а может быть, и вообще врачам.

Сестры-ассистентки, мадам Дуэ и мадам Лашер, запомнят этот случай, уж от них-то ничто не укрылось, и отныне они будут с беспокойством следить за всеми его движениями и поступками.

— А что, вы действительно не можете найти себе замену хотя бы на несколько дней и поехать куда-нибудь отдохнуть, в горы например?

Ему случалось вместе с Вивианой ненадолго уезжать в горы. И на Лазурный Берег. Уже три года семья Шабо не выезжала на отдых в полном составе — каждый отдыхал сам по себе.

У него не было никакого желания очутиться в горах вместе со своей секретаршей, еще меньше ему хотелось болтаться там в одиночестве, в каком-нибудь отеле или пансионе, под внимательными взглядами иностранцев, путешествующих парами.

В этот миг он почти уверился, что если согласится на предложение Вивианы, то никогда уже не вернется обратно. Он уже представил себе, как выходит из отеля, идет в лес, выбирает удобное место…

Он будет совершенно спокоен, может быть, даже на лице его застынет улыбка. Ему особенно нравилось представлять себе эту улыбку. Новость появится сначала в местном листке. Полицейские опросят персонал отеля. Затем им займутся парижские газеты:

«Известный врач… «

Как поступит с клиникой жена? Ее брат Филипп имеет долю в дохода с клиники и, вероятно, возьмет на себя административное управление, что, конечно, очень обрадует его.

У Одэна нет ни веса, ни достаточно солидной репутации, чтобы получить должность главного врача. Значит, кандидатуру станут подыскивать среди его коллег, и он мысленно представил себе список известных ему имен, вычеркивая одни, вписывая другие.

Домой он вернулся без десяти пять. В консультационном кабинете Вивиана спросила, имея в виду миссис Маркхэм, которая вот-вот могла появиться:

— Вы ей сделаете подкожное впрыскивание?

— Да.

— Пять кубиков?

Должно быть, он подтвердил, потому что она подготовила шприц, положила перед ним карточку пациентки и зашла в комнатку у самого входа — там она обычно работала.

Он терпеливо выслушал объяснения англичанки, употреблявшей самые неожиданные слова, задавал ей вопросы, делал заметки, затем, уже в соседнем кабинете, провел ее за занавеску, чтобы она могла спокойно подготовиться к процедуре, надел белый халат и разложил инструменты.

Выслушивание. Измерение артериального давления. Вагинальный осмотр.

Измерения. Взвешивание… Бутылочка, которую она приносит полной в картонной коробке; пустая бутылочка, которую она почти всегда забывает, и Вивиане приходится выбегать за ней в сад. На седьмом месяце… Пятнадцатилетний сын от первого брака… Если ее визит приходился на четверг, сын ждал ее в приемной…

Наконец, молоденькая мадам Салиган, дочь бывшего министра, жена инспектора по финансам. На пятом месяце. Примерно та же рутина, разве что мадам Салиган не закрывает рта и даже уходя, на пороге, требует дополнительных объяснений и задает новые вопросы.

Теперь одна Вивиана нарушала покой его кабинета:

— Вы будете диктовать письма?

— Не сегодня.

Она никогда не спрашивала:

— Пообедаем вместе?

Нет, она говорила:

— Какие у вас планы?

Планов не было.

Он почувствовал, что она огорчилась; в конце концов, она, вероятно, и вправду обеспокоена его состоянием.

— Вы не собираетесь сегодня уходить? Может быть, поставить машину в гараж?

— Не стоит.

Было без четверти семь. Он редко освобождался к этому часу.

— Не забудьте принять лекарство через сорок пять минут.

— Спасибо.

— До свиданья, профессор.

— До свиданья.

Она еще шла садом, когда зазвонил телефон. Он узнал голос жены:

— Я не помешала? У тебя клиентка?

— Я один.